Фарит Гареев
Шапокляк
Вот уже с месяц почти по утрам дом остается без воды. Большой стоквартирный дом... И каждое утро мужикам приходится спускаться в подвал, что бы отвернуть перекрытую центральную задвижку. Они собираются возле первого подъезда, молча и нервно закуривают, и нехотя идут к двери подвала, заранее зная, что там, в подвальной полутьме, возле забранного пыльным стеклом окошечка-амбразуры будет стоять он, - деда Веня. Или - Шапокляк, как его прозвали совсем недавно. А именно - после того, как он начал проказничать.
Будет стоять он, жалкий и неприкаянный, будет посапывать, пристыжено глядя в земляной пол подвала... И даже нет-нет, да колупнет землю носком ботинка, как это делают дошколята, когда их поймают на какой-либо шалости.
Что будет дальше, мужикам тоже наперед известно. Петруха Семенов, мужичок небольшой, но опасный, непременно подойдет к старику, поднимет руку и замахнется, но бить, конечно же, не станет. Скажет только что-нибудь навроде:
- Эх, деда Веня, деда Веня... Вот дать бы тебе по шее! Да не трогаю я стариков...
Тут деда Веня, конечно же, встрепенется и бодренько ответит:
- И правильно делаешь, Петруха!!! А то ведь я и милицию вызвать могу, если что!
- Ми-ли-ци-ю... - презрительно протянет один из мужиков, с натугой раскручивая штурвал задвижки. - Положим, что милицию мы и сами вызвать можем. Они тебя как раз на пятнадцать суток закроют за твои фокусы! Вот как тебе это понравится, деда Веня?
- И не стыдно тебе, деда Веня, на старости лет такими делами заниматься? - подхватит третий. - Даже пацаны наши дворовые, - уж на что башибузуки! - и то ведь до такого не додумались!
- Да ладно вам, робяты! - перебьет его деда Веня. - Ну, чего вы, в самом деле? Вот уж и пошутить нельзя...
- Ну, ничего же себе у тебя шуточки! - всенепременно взорвется один из мужиков. - Я же на работу опаздываю по твоей милости!..
И в доказательство своих слов обнажит запястье и постучит указательным пальцем по циферблату наручных часов.
- Бутылка с меня, робяты! - ответит на это деда Веня и хитрым движением явит на свет бутылку, как правило, самого дешевого вина, а следом, - граненный, каких давно уже не выпускают, стакан.
Все, как водится, сплюнут в сердцах, матюкнутся для порядка, и гуськом потянутся из подвала. И только татарин Калимуллин из первого подъезда, если ему не на работу, - он сантехником дежурным в городском коммунальном хозяйстве работает, сутки трудится, трое отдыхает, - помедлит и, глянув вослед остальным, вздохнет:
- Эхе-хе... Сопьюсь я с тобой, бабай...
- Да ну тебя, Рашид, - отмахнется деда Веня. - Ты тоже иногда скажешь... Тут и пить-то нечего!
- Не скажи, бабай, - незаметно облизываясь, произнесет Калимуллин. - Пить тут, действительно, нечего... Но ты сам посуди! На работе - наливают! Дома, чуть у кого что с канализацией, тоже ко мне бегут... А расплачиваются известно чем.
- Значит, уважают тебя люди...
- Ага, - откликнется Калимуллин, - уважают... Люди-то, может, и уважают. А вот Анька (это его жена) на меня волком глядит. И дети - туда же... - он помолчит и вдруг обречено махнет рукой. - Эх! Наливай! Да смотри - полную лей, бабай!!!
Деда Веня одним ловким движением сорвет зубами пробку с горлышка, и начнет колдовать над стаканом. Поочередно выпив, они помолчат, затем деда Веня обязательно пошутит:
- Хороший ты мужик, Рашид... Душевный... Хотя и татарин!
На что Калимуллин отреагирует неизменным своим:
- Ты, бабай, нас лучше не трогай!
- Кого это - нас? - якобы не поймет Рашида старик.
- Нас, конечно, татар...
- Это еще почему?
- А вот потому! - хитро прищурится на старика Рашид. - Нас, татар, если хочешь знать, деда Веня, - два миллиарда на Земле!!! Так что... - он многозначительно замолчит.
- Ты гляди-ко! - уважительно качнет головой деда Веня и, не вдаваясь в подробности, тут же наклонит бутылку над стаканом. - Ну, что, Рашид, - еще по одной? Для разгону?
- А может, - погодим немного? - для порядка скажет Рашид.
- Рашид, Рашид... - покачает головой деда Веня. - Разве я не вижу?
- А что ты видишь?
- Что добавить тебе не терпится!!! - меленько засмеется деда Веня и, продолжая посмеиваться таким образом, вытянет указательный палец и покачает им перед самым носом Рашида. - Я, брат, многое вижу... Не первый день, все-таки, живу, Рашид.
- Ну, что с тобой делать, бабай! - помолчав немного, воскликнет Калимуллин. - Лей! Чего уж там!.. Все равно день пропал...
Они выпьют еще и присядут на отопительную трубу, обернутую стекловатой и рубероидом. Рашид, как полагается, закурит... И понемногу завяжется промеж них задушевная такая беседа. Вернее, - монолог деда Вени с редкими репликами Рашида.
Обычно сидят они очень долго. Деда Веня бессвязно, с пятого на десятое перескакивая, рассказывает о своей жизни, останавливаясь для того лишь, что бы плеснуть Рашиду; сам он больше уже не пьет. Рашид слушает старика, а слушая, изредка ехидно улыбается, хитрован, - благо улыбку эту на лице его разглядеть почти невозможно.
Это ведь он, он, Калимуллин Рашид, старика Шапокляком прозвал. Он, змей хитромудрый... Вышло это, впрочем, ненароком. Случайно совсем вышло. Без умысла он это сделал, во всяком случае.
Выйдя как-то из подвала вместе с мужиками, Калимуллин нервно закурил и сказал:
- Вот так старик... Прямо Шапокляк какой-то, а не старик!
- Кто?! - не поняли мужики.
- Шапокляк, говорю... Как в мультфильме... Про этого... Про Чебурашку. И еще - крокодила Гену.
- Точно, точно!!! - захохотали мужики. - Шапокляк натуральный он и есть! Как это там, в мультфильме, поется? Кто людям помогает, тот время тратит зря?!
Все захохотали еще громче.
- Погодите, погодите, мужики, - усомнился кто-то. - Так ведь там старуха была, а не старик!
- А какая разница? - за всех высказался Рашид. - Как ни крути, а суть-то одна!!!
Вот с тех-то пор и пошло-поехало: Шапокляк, да Шапокляк... За глаза, конечно.
На исходе месяца, ранним утром, деда Веня, по своему обыкновению, крадучись, спустился в подвал... И удивленно замер перед решетчатой перегородкой, сколоченной из деревянных брусков. Кто-то из мужиков не поленился и перегородил подвальный тупичок, перекрыв таким образом доступ к центральной задвижке. Массивная, со стертым до блеска штурвалом, она темнела в самом углу тупичка, недоступная. И ведь что самое обидное, - ладно бы перегородка сплошная была! Так ведь нет, - сколотили ее из брусков, оставив промеж них по десять сантиметров зазора. Разглядеть задвижку - можно. И даже руку между брусков просунуть можно... Но - не дотянуться. Это, наверное, Калимуллин Рашид мужикам присоветовал, змей ехидный. Потому как некому больше.
Деда Веня потрогал брусья, качнул пальцем навесной замок на двери, помедлив чуть, повернулся и медленно побрел к выходу из подвала.
Мужики встретили его у самого выхода. Сдерживая злорадные улыбки, они молча взглянули на старика и, как ни в чем не бывало, продолжили вялую свою беседу. Деда Веня прошел было мимо них, не здороваясь, потом остановился и обернулся. Мужики, как по команде, тоже обернулись и воззрились на него. Несколько секунд мужики и деда Веня стояли, глядели друг на друга, но ни слова ни говорили.
- Что, деда Веня, - не выдержал, наконец, Витька Шепель, не самый умный, кстати, из мужиков, - близок локоток, да не укусишь?
Деда Веня, ничего не ответив, потерянно оглядел мужиков напоследок, и побрел к своему подъезду. Маленький такой и неприметный старичок.
На самом-то деле совсем он небойкий старик, этот самый деда Веня. Тихий, одним словом, старичок. Незаметный. Это после смерти старухи его, тетки Глаши, с ним странности начались. А так... Пройдет, бывало, мимо и даже не вспомнишь вот так, сразу, - поздоровался ты с ним или нет?
Через неделю на дом обрушилась новая напасть. По вечерам, в аккурат перед началом очередной серии мексиканского телесериала, когда женская половина дома, нервно комкая пальцами немалых размеров носовые платочки, усаживалась перед экранами телевизоров, в доме стало отключаться электричество. Да и не только в этом доме, но и во всем квартале!
Поскольку подобное в последнее время случалось довольно часто, поначалу, когда электричество не только в первый раз, но и во второй, и в третий раз отключилось, никто из жильцов деда Веню ни в чем не заподозрил. Вызвали по телефону электриков; те, к удивлению жильцов дома, приехали скоро и, что еще удивительней, работу свою выполнили быстро. Свет в квартале, к вящей радости женщин, появился через полчаса. Так что они даже свой телесериал досмотреть успели.
Но на завтра история повторилась. И на послезавтра - тоже. И на третий день, и на четвертый...
Только на шестой день мужики заподозрили неладное. Вечером, после того, как электричество отключилось и включилось в очередной раз, собрались они на общую сходку возле первого подъезда, - обычное место для всякого рода своих мужских посиделок. Долго спорили мужики, решая, что же могло быть причиной неполадок с электричеством. Как это у нас водится, большей частью ругали власти всех уровней. Каковые, по общему мнению, довели страну до ручки. Но никто, ни один из мужиков, даже в качестве версии, не упомянул деда Веню. Оно, конечно, понятно, - одно дело, все-таки, воду перекрывать. И совсем другое, - с электричеством баловаться. Тут уже вредительством попахивает, как говорили раньше. Или - терроризмом, как говорят ныне.
Когда все выдохлись, слово взял Калимуллин Рашид. До этого он большей частью молчал, ехидно ухмыляясь в свои басурманские, полумесяцем, усы. Он-то и сообщил мужикам, что дело вовсе не в каких-то там неполадках. И уж совсем не во вражеском поведении властей. А в том, что некий злоумышленник ежевечерне выключает рубильник в трансформаторной будке, от которой питается весь квартал. Вот так вот запросто берет, отпирает дверцу, - что, имея некоторые технические навыки, сделать совсем нетрудно, - и выключает. Это, оказывается, Рашиду электрики городские, с которыми ему частенько приходилось сталкиваться по работе, сообщили.
- Не иначе как Шапокляк чертов чудит, - такими словами закончил свое сообщение Рашид.
- С чего ты взял? - удивились мужики.
- А что, - есть какие-то другие варианты?
- Но зачем, зачем ему это нужно?.. Это все-таки не шутки - электричество!.. Зачем?!
- А делать ему нечего... - лениво объяснил Рашид. - Вот и чудит старикан от безделья.
- Но если это он, - сказал Колька Портнов, - тогда я не знаю... Вроде бы старый уже человек... А похлеще моего Васьки куролесит! - он помолчал и с доброй и чуть даже приглуповатой улыбкой поделился: - Я вчера за ним детский сад зашел после работы, а воспитательница мне и говорит...
- Это ты точно подметил! - перебил Портнова Калимуллин.
- Что?
- Да то, что старики, - как дети малые! - Калимуллин, прищурив свои и без того узкие глаза, оглядел мужиков. - Вот моего тестя, козла старого, взять, к примеру...
- А что твой тесть?
- Шекспир, - уж на что гигант был! - и тот рядом отдыхает!!!
По некотором раздумье мужики постановили устроить на старика засаду. Как на зверя лесного. На следующий же день.
- Я даже видеокамеру с собой возьму! - пообещал мужикам Витька Шепель.
- Видеокамера-то тебе зачем?
- А что бы зафиксировать... этот... как его... момент преступления.
- Вот ведь тоже, - сам себе режиссер нашелся! - проворчал кто-то. - Купил себе игрушку... На нашу голову!
Витька Шепель, он, вообще, на импортной бытовой технике помешан был. А недавно он себе видеокамеру "Сони" приобрел, предмет давних своих мечтаний. И теперь носился с нею везде, как дурак с писанной торбой. Часами, втайне ото всех, сидел в засаде, мечтая снять что-нибудь эдакое, от чего все бы ахнули. И все разговоры, так или иначе, сводил к последнему своему приобретению. Чем и надоел всем, хуже пареной репки.
- А чего? - пожал плечами Витька Шепель. - По-моему, - нормально!
Мужики промолчали.
- Ну, - выразил общее мнение Петруха Семенов, - если это действительно Шапокляк, тогда я ему такое устрою!!! Ввек он заречется у меня куда не надо лазить!
- Ты уверен? - ухмыльнулся всезнайка Калимуллин.
- А вот увидишь! - заносчиво пообещал Петруха и выставил на общее обозрение свой небольшой, но веский кулак.
Трансформаторная будка находилась на обнесенном забором пустыре посреди квартала, в укромном ее уголочке. На следующий вечер, когда начало смеркаться, - а был уже конец сентября, - мужики, вспомнив уроки детства, поодиночке пробрались на пустырь, и рассредоточились - кто где. Кто-то засел в кустах. Кто-то - притаился за гаражами. А Витька Шепель, - так тот даже на дерево влез, где долго возился на одной из нижних веток, устраиваясь поудобнее, с таким расчетом, что бы ему удобнее было момент преступления, как он выразился, запечатлеть.
Но всех, как ни крути, превзошел Калимуллин; он к этому времени изрядно уже набрался, и потому все ему - трын-трава было. Так вот - заполз он, всем телом по-змеиному вихляя, внутрь большой и ржавой трубы, которая уже добрый десяток лет лежала неподалеку от трансформаторной будки, никому ненужная.
Между прочим, этот самый Калимуллин однажды, вообще, - такое учудил! Такое... Впрочем, к нашей истории это отношения не имеет. К сожалению... Но так, для сведения, - тот еще он фрукт! Хотя, наверное, это и так ясно...
Деда Веня появился на пустыре минут за десять до начала мексиканского телесериала. Он внимательно оглядел пустырь и, видимо, ничего для себя опасного не заметив, просеменил к трансформаторной будке. Но сразу туда не полез; беспрестанно поглядывая на свои наручные часы, он стал прохаживаться подле трансформаторной будки. А ровно за минуту до начала мексиканского телесериала, он еще раз внимательно и воровато оглядел пустырь, и с необыкновенной по его возрасту ловкостью вскарабкался вверх по железному трапу трансформаторной будки. После недолгой возни с замком он открыл дверцу; обнажилось опасное нутро трансформаторной будки, наполненное пластмассовыми и железными коробочками, переплетенными проводами, и еще каким-то непонятными для несведущего человека предметами. Но деда Веню это ничуть не смутило; почти не глядя, он потянулся рукой и одним привычным движением опустил рубильник вниз. И огляделся.
Света в окнах домов уже не было. Кроме того, - погасли фонари дневного освещения внутри и вне пределов квартала. И стало тихо. Так тихо, что слышны стали звонкие детские голоса на детской площадке, которые, впрочем, через несколько секунд тоже стихли... Зато хорошо слышно стало, как, взревывая двигателями, проезжают по улицам легковые и грузовые автомобили.
Деда Веня со своего постамента оглядел пустырь, но, никого не обнаружив, разом сгорбился, сник. Осторожно переставляя ноги, он спустился по трапу на землю. Некоторое время деда Веня стоял возле самого трапа и, не сходя с утоптанного пятачка голой земли, оглядывал пустырь. Громко и часто вздыхая - оглядывал... А мужики из засады вылезать почему-то совсем не спешили. Даже Петруха Семенов, весьма решительно настроенный, - и тот не спешил.
Первым отреагировал Калимуллин. Вновь по-змеиному вихляя всем телом, он выбрался из трубы и, отряхиваясь от грязи и ржавчины, молвил:
- Ну, что, деда Веня?! Попался?!
- Попался! - радостно закричал деда Веня. - Ох, и попался же, Рашид!!! Наконец-то!
- Ну, и попадет же тебе, бабай... - протянул Рашид, продолжая отряхиваться. - Ну, и попадет!!!
К месту преступления тем временем стали стягиваться остальные мужики. Шли они медленно, опустив головы, как если бы не они, а их самих застали за непотребным занятием. И только один Витька Шепель как ни в чем не бывало спешил к трансформаторной будке, бережно, как ребенка, прижимая к груди драгоценную свою видеокамеру.
- Вот тута все, деда Веня! - радостно сообщил старику Витька Шепель, осторожно постучав пальцем по видеокамере. - Все, все я снял! Все доказательства, как говорится, налицо!
Старик, не понимая, о чем идет речь, посмотрел на видеокамеру, а Петруха Семенов сумрачно глянув на Витьку Шепеля, сжал кулаки и спросил:
- А ты не боишься, деда Веня?
- А чего мне бояться? - удивился деда Веня и оглянулся на трансформаторную будку. - Вот этого, что ли? Так ведь я, ребята, почитай что сорок лет электромонтером проработал. Как после войны отучился на это дело, так до самой, почитай что, пенсии...
- Я говорю, - перебил старика, поясняя прежние свои слова Петруха, - ты не боишься, что я тебе в лобешник сейчас закатаю? Вот прямо сейчас! А, деда Веня?!
- Не имеешь права, - быстро возразил дед Веня, но все-таки отодвинулся от Петрухи подальше. - У нас, как известно, самосуд запрещен.
- Не имеешь права... - проворчал Петруха Семенов и, покраснев, уставился в землю.
Все молчали. Даже Калимуллин Рашид, - и тот молчал, глядя куда-то в сторону. Один из мужиков вздохнул и полез вверх по трапу; через несколько секунд вспыхнул свет в окнах домов и замерцали, разгораясь, фонари дневного освещения. И заголосила, перекрывая все остальные звуки, магнитофонная певичка из открытой двери балкона какой-то квартиры дома напротив.
- Ты, вот что, деда Веня, - сказал один из мужиков, - ты иди-ка домой. Иди, пока электрики не приехали. А то, не ровен час, они ментов вызовут, если узнают, что... - он не договорил.
Старик молча оглядел всех, но приказу не повиновался; чуть помедлив, он вытащил из внутреннего кармана своего кургузого пиджачка бутылку дешевого вина.
- Вот... Ребята... - сказал он. - Я ведь целую неделю ее с собою носил... А вчера у моей Настасьи сороковины были... Как раз... И не с кем даже...
Старик, не договорив, опустил голову. Плечи его дернулись.
Мужики, потрясенные, молчали.
- Да ты, деда Веня, - нашелся, наконец, Витька Шепель, - одной только бутылкой от нас не отделаешься! Тут, знаешь, сколько надо, что бы нам ущерб возместить?.. Моральный.
- А я что, - против, что ли, ребята? - поднял голову и через силу улыбнулся деда Веня. - Я разве же не понимаю?! Магазин-то еще открыт! Может быть, пойдем? - жалобно спросил он.
- У кого-нибудь жвачка есть? - Петруха Семенов быстро оглядел мужиков.
- Нету... - за всех ответил кто-то.
- Жалко! - с непонятной ненавистью выдохнул Петруха.
- Да зачем она тебе?
- Да не мне! А вот ему! - Петруха Семенов показал головой на Витьку Шепеля и презрительно сплюнул. - Что бы рот ему, паразиту, заткнуть!
Шепель насупился, но промолчал; с Петрухой Семеновым ему связываться не хотелось.
- Ты вот что, деда Веня... Ты иди, - сказал Петруха. - А если хочешь, то во дворе можешь нас подождать. Мы скоро подойдем. И... Там посмотрим.
Старик посмотрел на Петруху Семенова, потом, поочередно оглядев остальных мужиков, повернулся и побрел прочь. Уходил он с пустыря под развеселую песенку из открытой двери балкона, - маленький такой и сухонький старичок в старом пиджачке. Бутылку вина еще нес руке.
- Дела... - неопределенно вздохнул кто-то.
- Да уж... - разом вздохнули остальные.
- А мне вот что интересно, мужики, - произнес змей Калимуллин и пьяно покачнулся.
- Что? - все с интересом посмотрели на Рашида.
- Что же он в следующий раз отчебучит, наш Шапокляк?!
Все, за исключением Витьки Шепеля, нахмурились и неодобрительно промолчали. Рашид, пьяно улыбаясь, оглядел мужиков, ожидая, видимо, всегдашнего после его слов восхищения... Но лица у мужиков были хмурые. Заметив это, Рашид смутился и, что бы скрыть свое смущение, а больше, все-таки, досаду, достал из кармана сигареты и долго, ломая спички, прикуривал.
******
