Горько Пьеса

Фарит Гареев

ГОРЬКО!

Трагикомедия в трех действиях.

Действующие лица.

1)Чупахин Александр, неудавшийся жених, 22 лет.

2)Чупахин Игорь Семенович, его отец, 55 лет.

3)Чупахина Людмила Алексеевна, мать Александра, 53 лет

4)Алебастрова Галина Семеновна, сестра Игоря Чупахина, 52 лет.

5)Алебастров Сергей, сын Галины Алебастровой, 33 лет.

6)Карманова Елена, сестра Александра Чупахина, 32 лет.

7)Карманов Виктор, муж Елены Кармановой, строитель, 35 лет.

8)Мятлов Андрей Андреевич, брат Людмилы Чупахиной, писатель, 45 лет

9)Таймухина Надежда Ивановна, подруга Чупахиной Людмилы, 53 лет.

10)Варикозов Алексей, друг Александра Чупахина, 23 лет.

11)Ухоботнов Олег, свидетель со стороны жениха, 22 года.

12)Спящий гость.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена представляет собой большую гостиную в частном доме. Справа окна, слева дверь в спальную родителей. Окна полузадернуты шторами. В глубине сцены напротив зрительного зала большая прихожая, полускрытая портьерой. Двери в кухню и комнату Александра находится в прихожей, но зрителю они не видны.

В гостиной накрыт п-образный стол. На столе спиртное, цветы, салаты, фрукты, минеральная вода в пластиковых бутылках. Видно, что все готово к торжеству. Обстановка в гостиной самая обычная. Стенка, диван, два кресла, между ними журнальный столик. В левом углу, возле рампы, телевизор и музыкальный центр на большой подставке. Стулья вкруг стола собраны с бору по сосенке.

СЦЕНА 1

На диване сидит Таймухина. Алебастрова, отдернув штору, смотрит в окно. Одеты празднично, но на обеих фартуки.

АЛЕБАСТРОВА. Надо же…

ТАЙМУХИНА. Что?

АЛЕБАСТРОВА. Вот и Саня, наш Саня, женится…

ТАЙМУХИНА. Что же тут удивительного? Все когда-нибудь женятся. Или замуж выходят.

АЛЕБАСТРОВА. Как быстро время идет! Кажется, еще вчера нянчила Саню, а у него, глядь, скоро свои пойдут (косится в зеркало, вздохнув, поправляет прическу).

ТАЙМУХИНА. Скоро ли они пойдут, и пойдут ли вообще, - это большой вопрос.

АЛЕБАСТРОВА. Почему?

ТАЙМУХИНА. Молодежь нынче сама знаешь, какая пошла. Все больше о себе заботятся, эгоисты. Если заведут, то одного. Да и того бабушке с дедушкой подкинуть норовят.

АЛЕБАСТРОВА. Просто они другие, Надя. А мы… Мы стареем, безвозвратно стареем. И брюзжим, как все пожилые люди (снова косится на зеркало).

ТАЙМУХИНА. По-твоему выходит, - это хорошо, что в молодых семьях по одному ребенку?

АЛЕБАСТРОВА. Нет, конечно. Но ведь и мы не лучше, Надя. Двое, много по трое детей в семье. А у наших родителей было по пятеро, шестеро… Так имеем ли мы право критиковать молодых?

ТАЙМУХИНА. У меня, к твоему сведению, четверо.

АЛЕБАСТРОВА. Ты исключение из правил, Надя… Едут, едут! Нет, показалось…

Пауза

И все же странно… Как в первый раз…

ТАЙМУХИНА. Что - в первый раз?

АЛЕБАСТРОВА. Волнуюсь, как в первый раз, Надя! Представляешь, сколько свадеб видела на своем веку, а каждый раз волнуюсь, точно это я сама выхожу замуж.

ТАЙМУХИНА. Ну, ты у нас особа известная!

АЛЕБАСТРОВА (пропускает мимо ушей колкость Таймухиной). Как-то у них жизнь сложится?

ТАЙМУХИНА. А как у всех.

АЛЕБАСТРОВА. Как у всех?

ТАЙМУХИНА. То есть, ничего хорошего. Поначалу новизна ощущений, клятвы в верности и любви. А потом - рутина семейной жизни. Словом, - как у всех.

АЛЕБАСТРОВА. У всех не может быть одинаково. Все люди разные.

ТАЙМУХИНА. Все одинаковые.

АЛЕБАСТРОВА. Ну… Я с тобой не согласна, Надя.

ТАЙМУХИНА. Сколько людей, столько мнений (спохватывается). Вот разве что в этом люди разные. А в остальном все одинаково хороши.

АЛЕБАСТРОВА (выглядывает в окно, смотрит на наручные часики). Нет, еще рано…

Пауза, во время которой Алебастрова смотрит в окно,

а Таймухина что чертит пальцем на скатерти.

Нет, у Сани все будет иначе. Не так, как у всех.

ТАЙМУХИНА. Брось, Галя! Такие речи к лицу восемнадцатилетней дуре, а не тебе. В пятьдесят два года.

АЛЕБАСТРОВА. Саня влюблен…

ТАЙМУХИНА. Вот именно, - влюблен. И только. А состояние влюбленности, к твоему сведению, длится самое большее три года.

АЛЕБАСТРОВА. Откуда такая точность?

ТАЙМУХИНА. Это не я, это ученые так утверждают. И они правы. Ты вот любишь своего?

АЛЕБАСТРОВА. Да, люблю!

ТАЙМУХИНА. Хоть себе-то не ври. Мне - ладно, мне - пускай! Но себе-то, себе!

АЛЕБАСТРОВА. Тогда зачем я за Вадима вышла?

ТАЙМУХИНА. Дура была, вот и вышла.

Пауза. Алебастрова смотрит в окно.

Хочешь сказать, что и сейчас вышла бы за него?

АЛЕБАСТРОВА. Едут, едут!

ТАЙМУХИНА (озабочено). Что-то рано они.

АЛЕБАСТРОВА. Почему рано?

ТАЙМУХИНА. Всего полчаса, как уехали. К невесте надо заехать? Надо (загибает пальцы). В ЗАГС? Тоже надо. А к Вечному огню? А на родник? В полчаса не уложишься никак.

АЛЕБАСТРОВА. Действительно…

Обе выходят в прихожую. Слышится шум открываемой

двери и голоса.

СЦЕНА 2

Первыми в гостиную входят Чупахин, Мятлов, Карманов и Спящий гость. Затем Александр с друзьями, Чупахина с Кармановой и Алебастрова с Таймухиной. Последним входит Алебастров. Стоит на пороге, переминается с ноги на ногу.

Все в праздничном одеянии. Ухоботнов комкает в руках красную ленту свидетеля.

АЛЕБАСТРОВА. А где остальные? Где невеста?

Чупахин, Мятлов и Карманов, не отвечая, садятся за стол.

Спящий гость следует за ними, неся себя, как рюмку, полную

до краев, и усаживает себя в кресло. По ходу второй сцены он

незаметно для всех засыпает. Александр оглядывает стол,

разворачивается и уходит в свою комнату. К нему

присоединяются Варикозов и Ухоботнов. Спустя несколько

секунд следом за ними в комнате Александра скрывается

Алебастров. Чупахина, Карманова, Алебастрова и Таймухина

стоят в дверях.

АЛЕБАСТРОВА. Люда, что случилось?!

ЧУПАХИНА. Ой, Галя, горе-то какое!

АЛЕБАСТРОВА. Что, что?

КАРМАНОВА. Светлана отказалась.

АЛЕБАСТРОВА. Что отказалась?

КАРМАНОВА. Замуж выходить отказалась.

АЛЕБАСТРОВА (вскрикивает). Как?!

КАРМАНОВА. Как, как… Очень просто. Приехали за этой дрянью, а нам и говорят, что не будет никакой свадьбы. Она передумала.

АЛЕБАСТРОВА. Но почему?

ЧУПАХИНА. Ой, Галя, я не вынесу! Позор-то какой!

ТАЙМУХИНА. А я сразу говорила, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Без году неделю знакомы, и нате вам - свадьба!

АЛЕБАСТРОВА. Может, они поссорились? Если поссорились, - помирятся. Дело молодое, всякое случается.

ЧУПАХИНА. Поссорились?!!! А это, это мне куда девать?! (указывает на стол)

АЛЕБАСТРОВА. (берет Чупахину за руку, подводит к столу) Пойдем, Люда, присядь… Я сейчас, я только валерианки принесу… Все образуется, ты только не переживай…

Чупахина послушно садится за стол и замирает, низко

опустив голову. Алебастрова спешно уходит в кухню,

почти бежит.

ЧУПАХИН. Валерианочки… А что, это мысль! Витька, наливай!

КАРМАНОВ (умело пародируя голос героя мультфильма "Тайна Третьей планеты"; в дальнейшем он говорит в основном кино цитатам, ловко имитируя голоса актеров). Официант, четыреста грамм валерианки! (Берет со стола бутылку водки, открывает и разливает по трем рюмкам) Я же просил четыреста, а тут четыреста две!

КАРМАНОВА. О, Господи! Хоть бы сейчас, хотя бы здесь мог промолчать!

ТАЙМУХИНА. Глядишь, за умного бы сошел.

КАРМАНОВ. А я что? Я ничего… (указывает на Спящего Гостя, который уже заснул). Это ему не слышно.

КАРМАНОВА. Карманов! Сколько можно?!

МЯТЛОВ. (показывая на Спящего Гостя) Давно хочу спросить, - а кто это такой?

ТАЙМУХИНА. В самом деле. Я его не знаю.

МЯТЛОВ. По-моему, это кто-то из гостей невесты. Во всяком случае, среди наших я такого не знаю. Если только это не твой друг, Игорь.

ЧУПАХИН. А я думал, это твой приятель…

МЯТЛОВ. Даже если бы это был мой лучший друг, разве я имею право пригласить его на чужую свадьбу?

ЧУПАХИН. Ну, я подумал…

ТАЙМУХИНА. Так гнать его в шею!

КАРМАНОВ. Пускай отдыхает…

ЧУПАХИН. Да ну его к черту…

Быстрым шагом входит Алебастрова.

И без него хлопот полон рот. Мало нам одного скандала…

АЛЕБАСТРОВА. (протягивает Чупахиной валерианки) Люда, выпей, пожалуйста.

ЧУПАХИНА. А? Что?

АЛЕБАСТРОВА. Валерианки…

Чупахина машинально берет чашку с валерианкой и пьет.

И снова замирает в оцепенении.

ЧУПАХИН. Присоединяемся, мужики?

КАРМАНОВ. Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!

КАРМАНОВА. Карманов!

Карманов точно не слышит ее, берет рюмку со стола.

К нему присоединяются Мятлов и Чупахин.

АЛЕБАСТРОВА. Подождите, ребята, я тоже с вами выпью (наливает себе). Подождите…

КАРМАНОВА. Налей и мне, тетя Галя.

Алебастрова наливает всем женщинам.

КАРМАНОВ. Нашего полку прибыло!

КАРМАНОВА. Карманов! Ну, все! Мое терпение лопнуло!

МЯТЛОВ. Ты бы, Виктор, в самом деле… Лена, не обращай на него внимания.

КАРМАНОВ. Ребята, давайте жить дружно.

КАРМАНОВА. Хорошо, я с тобой дома поговорю!

Вместо ответа Карманов чокается со всеми, выпивает и

закусывает. Все, кроме Чупахиной, следуют его примеру.

ЧУПАХИН. Пойдем, что ли, покурим?

Чупахин, Мятлов и Карманов встают и

выходят в прихожую, затем на улицу.

СЦЕНА 3

АЛЕБАСТРОВА. Люда, ты не молчи! Не держи в себе, говори… Сейчас тебе лучше выговориться.

КАРМАНОВА. А что говорить? И так все ясно…

АЛЕБАСТРОВА. Что угодно, только говорить!... А может, это розыгрыш?

КАРМАНОВА. Какие могут быть шутки, тетя Галя?..

ЧУПАХИНА. Ой, девочки, стыд-то какой! Как людям в глаза после этого смотреть?! Каждый теперь будет за спиной шептаться… А куда это все девать? Куда?! Ведь столько готовили! А денег, денег, сколько потрачено! (плачет)

ТАЙМУХИНА. А чего ты плачешь, Люда? Радоваться надо, а не плакать!

ЧУПАХИНА (от неожиданности останавливает плач). Почему?

ТАЙМУХИНА. Что же тут непонятного? Если дело обстоит подобным образом, то лучше сразу обрубить канаты, чем мучить себя и других. Пусть лучше сейчас будет больно. Потом было бы еще хуже. А то, что деньги потрачены впустую, - так это еще неизвестно, сколько было бы потрачено, если бы они расписались.

КАРМАНОВА. Действительно, мама.

ЧУПАХИНА. Но люди! Что скажут люди?!

ТАЙМУХИНА. Что скажут, то и скажут. Каждый в меру своей испорченности. И глупости. Если на всех внимание обращать, тогда лучше вообще не жить.

ЧУПАХИНА. Да как же я теперь соседям в глаза взгляну! Ведь каждый пальцем укажет, - это ее сына в день свадьбы бросили, как вы не понимаете.

ТАЙМУХИНА. Мало ли кого в невесты бросают? Или женихи… Таких историй не сосчитать.

ЧУПАХИНА. Но вот так, в день свадьбы!

ТАЙМУХИНА. Случай, действительно, из ряда вон. Самой не по себе. Но я еще раз повторяю, Люда, - это к лучшему. Палка о двух концах.

КАРМАНОВА. Это в том смысле, что отрыгнется?

ТАЙМУХИНА. Нет, это в том смысле, что не бывает плохого без хорошего. И наоборот. Если Саня ей не нужен, - не будет тогда семьи. Ни сейчас, ни потом. А в таком случае, - лучше сразу, чем позднее.

КАРМАНОВА. Но ведь можно было бы по-человечески… Хотя бы вчера сообщить.

ТАЙМУХИНА. И чтобы изменилось?

Все молчат, сраженные неженской логикой

Таймухиной.

Лучше выпьем, подруги. Тебе это будет полезно, Люда. Да и мне. Поверь мне, Люда, мне эта история самой очень неприятна. И это еще мягко сказано. Я с тобой столько лет знакома, что сразу и не вспомнишь сколько. Что называется, не один пуд соли вместе съели. И Сашку я знаю вот с такого возраста (показывает рукой). Когда он, что называется, еще под стол пешком ходил. Парень у тебя замечательный вырос, Люда. Не пропадет. Только свистни, девки в очередь встанут! И это не лесть, Люда. Ты мой характер знаешь.

АЛЕБАСТРОВА. Да уж, знаем…

ТАЙМУХИНА. (точно и не заметив колкости со стороны Алебастровой) Да я бы счастлива была, будь у меня такой зять, как Саня.

АЛЕБАСТРОВА. Упаси Господи!

ТАЙМУХИНА. Что?!

АЛЕБАСТРОВА. Я говорю, - упаси Господи такого мужа иметь! (показывает на Спящего гостя) Как он храпит!

ТАЙМУХИНА. (с подозрением смотрит на Алебастрову, но на конфликт не идет) Так что, не переживай, Люда. Все уладится. Вот за это и выпьем.

Наливает в рюмки водку. Одну протягивает Чупахиной.

Та машинально берет рюмку.

Выпьем за Саню. За его счастье. А оно будет, Люда, не сомневайся.

Выпивают.

ЧУПАХИНА. Как он все это перенесет… До сих пор молчит (Кармановой). Лена, сходи, проведай Саню. Пожалуйста.

Карманова уходит в комнату Сани.

Лишь бы ничего не случилось, девочки… Лишь бы ничего не случилось!

ТАЙМУХИНА. Ничего не случится, Люда. Время лечит. Конечно, не день-другой, но через месяц все сгладится. Вы, главное, поскорее познакомьте его с какой-нибудь девушкой. И лучше сами выберите ему пару. Так будет вернее. У вас опыт, а они, молодые, ничего не понимают…

Появляется Карманова.

А вот и Лена. Ну, как там Саня?

КАРМАНОВА. Молчит. Сидит и молчит. И остальные молчат (кричит). Жаль, что она не вышла из дома! Тогда бы я ей показала! За волосы, в морду! Коза! Кто она - и кто Саня! Интеллигентка вшивая! Два института она окончила! Да кому ты нужна с этими институтами! Саня, если захочет, десять окончит!

СЦЕНА 4

Из своей комнаты выбегает Александр. Следом, - его друзья и Алебастров.

АЛЕКСАНДР. Не смей так говорить о ней! Слышишь, Лена! Не смей! Она совсем не такая! Вы ее не знаете! Она… Она хорошая!

КАРМАНОВА. Ага, когда зубами к стенке!

АЛЕБАСТРОВА (в сторону). Значит, любит…

ЧУПАХИНА. Прорвало, слава Богу…

АЛЕКСАНДР. Ты не можешь так говорить, Лена!

КАРМАНОВА. А вот и могу!

АЛЕКСАНДР. Ты же совсем не знаешь ее, что бы так говорить!

КАРМАНОВА. И, слава Богу, что не знаю! Очень надо!

АЛЕКСАНДР. Другие - пусть! Другие… Это другие! Но ты! Ты! Как ты можешь?! Лена!

КАРМАНОВА. Ты на себя посмотри! Тютя! Его кинули, а он ее оправдывает! Конечно, любовь зла, но не до такой же степени! Всему есть предел! И твоей доброте тоже! Теленок!

Александр смотрит на Карманову с ненавистью, набычась.

Кулаки его сжимаются, кажется, что он вот-вот, ударит

сестру. Но внезапно его лицо светлеет, и он улыбается.

Ну, что ты улыбаешься?!

АЛЕКСАНДР. Как же я сразу не догадался! Это же сон! Всего лишь сон! Кошмар… Надо только потерпеть, и все кончится! Как я этого сразу не понял? Удивительно!

ЧУПАХИНА. Что с тобой, сынок?!

АЛЕКСАНДР. Кошмарный сон, конечно! Надо же было присниться такому накануне свадьбы! Но это даже лучше. Плохие сны, - они к хорошему, я знаю… Расскажу Светлане завтра, вместе посмеемся.

ЧУПАХИНА. Саша! Сынок!

Александр смотрит на всех с превосходством тайного знания.

В то время как остальные глядят на него или с тревогой, или

с испугом.

Сделайте что-нибудь! Мальчики!

Варикозов, Ухоботнов и Алебастров остаются стоять на месте.

КАРМАНОВА. Эх, тоже мне, друзья называются! Мужики!

Подходит к Сане, и дает ему пощечину.

Мужики называются!

ЧУПАХИНА. Лена, не надо!

Александр трясет головой, и очумело смотрит на всех. В это

время в гостиную входят Чупахин, Мятлов и Карманов.

ЧУПАХИН. Что за шум, а драки нету?

КАРМАНОВ. Что за шухер на бану?

КАРМАНОВА. (Александру) Может, еще раз вмазать?!

ТАЙМУХИНА. (в сторону) Молодец, девчонка!

ЧУПАХИН. Так, что здесь происходит?

Все молчат.

Еще раз спрашиваю, - что здесь происходит?

АЛЕКСАНДР (потерянно оглядывает всех). Так значит, это не сон? Это что, - правда?

Пауза.

ЧУПАХИНА. Будь она проклята, змея! Тварь! Будь проклят тот день, когда вы познакомились!

КАРМАНОВ. Когда я сел за баранку этого пылесоса…

КАРМАНОВА. Витька!

АЛЕКСАНДР. Мама, не надо так о ней… Пожалуйста.

Садится за стол, прячет лицо в ладонях. Плечи его трясутся.

КАРМАНОВА. Вот опять, пожалуйста. С чего началось, к тому и пришли!

В это время раздается громкое похрапывание Спящего гостя.

Карманова срывается с места и начинает трясти его.

Вставай! Слышишь, вставай! Сволочь!

Спящий гость не реагирует. Тогда Карманова хватает со

стола бутылку с минералкой и начинает поливать его водой.

Скотина! Вставай! Пошел вон отсюда!

КАРМАНОВ. Ну, что вы все хулига… хулиганничае… чаете?.. Не надо меня поливать. Я вам что, клумба, что ли?

КАРМАНОВА. С тобой мы дома поговорим! (продолжает трясти Спящего Гостя)

ЧУПАХИН. Оставь его в покое, дочка. Он ни в чем не виноват.

КАРМАНОВА. А вот и не оставлю. Если здесь мужиков нет, что тогда делать? А ну, вставай!

АЛЕКСАНДР (отнимает руки от лица). Не трогай его, Лена. Это дядя Светы. Он пьяница, но он хороший человек.

КАРМАНОВА. Еще один защитничек нашелся… (машет рукой и отходит от Спящего гостя) А, делайте, что хотите!

КАРМАНОВ. Я требую продолжения банкета!

АЛЕКСАНДР. Значит, все это правда…

Алебастров молча подходит к столу, наливает водки в

фужер, протягивает Александру.

Что это?

АЛЕБАСТРОВ. Выпей.

АЛЕКСАНДР. Не хочу.

АЛЕБАСТРОВ. В качестве анестезии, братишка. Это поможет. Больше того, - это единственное, что может тебе сейчас помочь... На время, конечно. И все-таки.

АЛЕКСАНДР. Правда?

АЛЕБАСТРОВ. Проверено на собственной шкуре.

Александр пьет.

СЦЕНА 5

АЛЕБАСТРОВ. Закуси, братишка.

АЛЕКСАНДР. Не хочу. Ничего не хочу (оглядывает всех.) Что вы все на меня смотрите? Радуетесь?

ЧУПАХИНА. Что ты такое говоришь, сынок?

АЛЕКСАНДР. Вы зачем здесь собрались? Посочувствовать, пожалеть меня пришли? А мне не нужна ваша жалость! Убирайтесь отсюда!

ЧУПАХИНА. Сынок!

АЛЕКСАНДР. Уйдите все. Уйдите!!!

Длительная пауза, во время которой Александр с ненавистью

смотрит на родственников и друзей.

Не хотите? Ну, тогда я сам уйду!

Выбегает из гостиной и скрывается в своей комнате.

КАРМАНОВА. Помошничек, тоже мне (передразнивает Алебастрова). Проверено на собственной шкуре!

КАРМАНОВ. Хотелось как лучше, а получилось как всегда.

АЛЕБАСТРОВ. (Карманову, с раздражением) Все будет хорошо, все кончится печально. Откуда?

КАРМАНОВ. От верблюда.

АЛЕБАСТРОВ. Поздравляю вас, господин, соврамши. А это откуда?

КАРМАНОВ. По тому же адресу.

АЛЕБАСТРОВА. Мальчики, мальчики, прекратите ссориться!

КАРМАНОВ. Вы мне еще подеритесь, горячие финские парни!

АЛЕБАСТРОВА. Нет, Виктор, правда, ты можешь разговаривать на нормальном языке?

КАРМАНОВА. Не надо ему ничего говорить тетя Галя! (Ухоботнову и Варикозову). А вы, вместо того, чтобы торчать здесь, пошли бы к Сане. Тоже мне, друзья называются!

ЧУПАХИН. В самом деле, ребята.

Алебастров и Варикозов уходят в комнату Александра.

Ухоботнов остается в гостиной, чего-то ждет.

ЧУПАХИНА. (Всем) Вы не обращайте на Саню внимания. Он не в себе. Вы должны понимать… Господи, Господи…

ТАЙМУХИНА. Люда, зачем эти извинения? Всем и так все понятно.

ЧУПАХИН (глядит в сторону комнаты Александра). Тихо. Уже хорошо. Одного его сейчас лучше не оставлять.

ЧУПАХИНА. Игорь! Игорь… (плачет)

ЧУПАХИН (обнимая жену). Люда, перестань. Все образуется.

ЧУПАХИНА. И все из-за какой-то мерзавки…

Чупахин с беспомощным выражением лица гладит

жену по голове.

Игорь, сделай что-нибудь!

ЧУПАХИН. А что тут сделаешь? Это надо пережить.

ЧУПАХИНА. (неожиданно взрывается и отстраняется от Чупахина) У тебя всегда так! Потерпите, - и все образуется.

ЧУПАХИН. Это жизнь, Люда. В ней всякое бывает... И хорошее, и плохое. И все когда-нибудь заканчивается… Жаль, что и хорошее тоже. Но, наверное, это компенсация за то, что и плохое имеет завершение.

ЧУПАХИНА. Опять слова, слова, слова… Одни слова!

ЧУПАХИН. А что я могу сделать, Люда? Пойти и закатить скандал? Кому? Ей? Ее родителям? Ну, допустим. А что это даст? Что изменит?

ЧУПАХИНА. И так всегда! Хоть бы раз кому-нибудь в морду дал! Ответил по-мужски!

ЧУПАХИН. Кому?! И зачем?!

КАРМАНОВА. Мама! Пойдем в спальную. Ты просто устала. Тебе надо полежать, отдохнуть. Пойдем (берет Чупахину за локоть и подталкивает к двери в спальную родителей).

ЧУПАХИНА. Куда ты меня ведешь?

КАРМАНОВА. Пойдем, мама.

Чупахина сникает и подчиняется дочери. Они уходят, к ним

присоединяется Таймухина. Алебастрова делает несколько

шагов к спальной, но останавливается, остается в гостиной.

СЦЕНА 6

Чупахин, раздосадованный, а больше смущенный ссорой с женой, стоит возле стола. Садится, наливает водки и выпивает один.

ЧУПАХИН. Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло?

АЛЕБАСТРОВА. Ничего страшного, Игорь, не случилось. Просто у Сани шок. Он решил, что все это сон.

МЯТЛОВ. Понятно… Форма самозащиты.

АЛЕБАСТРОВА. Ну, а Люда запаниковала. В общем, ничего страшного не случилось.

Мятлов, Карманов и Алебастрова присаживаются за стол.

Ухоботнов остается стоять.

ЧУПАХИН (взрывается). Нет, ну чего она хочет от меня? Что я могу сделать в этой ситуации?

МЯТЛОВ. Не бери в голову, Игорь. У женщины истерика. Не первый день живешь.

ЧУПАХИН (никому). Так-то оно так… Но ведь она права! Хоть бы раз кому в морду дал! Так ведь нет… Даже когда надо было ударить, - за подлость, за трусость, за дело, словом, - всегда всем все прощал! И не то, чтобы я боялся, - нет! Просто рука не поднимается…

(Мятлову) А ведь иногда так хочется кому-нибудь в морду заехать, веришь, нет?! Иногда до смешного доходит, Андрей. Просто так хочется, вот ни за что! Идет человек по улице навстречу, а у меня кулаки сжимаются! И не то чтобы мне его морда не понравилась, или еще что, а просто так ударить хочется, ни за что! Это как, по-твоему, нормально?

МЯТЛОВ. Вполне. В каждом человеке скрыта агрессия. Другое дело, что большинство людей успешно скрывают ее. Правда, расплачиваясь за это неврозами.

ЧУПАХИН. Вполне… Скажешь тоже. Я же человек.

МЯТЛОВ. Вот именно поэтому тебе хочется в глаз кому-нибудь зарядить. Дать выход скопившейся агрессии.

УХОБОТНОВ. Дядя Игорь, можно я водки возьму и закуски?

ЧУПАХИН. Ну, зачем ты спрашиваешь, Олег? Конечно, бери. Тем более, все это надо куда-то девать… Ох, как неладно все вышло.

Ухоботнов берет со стола бутылку водки, рюмки и блюдо

с нарезкой, идет в комнату Александра.

Олег! Постой!

УХОБОТНОВ (возвращается). Что, дядя Игорь?

ЧУПАХИН. У меня к тебе просьба, Олег. Ты лучший друг Сани… Ты проследи, пожалуйста, за ним. Мало ли что ему в голову взбредет? Ну, ты сам понимаешь…

УХОБОТНОВ. Можно и без напоминаний, дядя Игорь.

МЯТЛОВ. А ты сам?

ЧУПАХИН. А что я сам?

МЯТЛОВ. Ты же отец.

ЧУПАХИН. Я отец. Всего лишь отец… Сане сейчас лучше всего быть среди друзей. Он еще верит, что дружба крепче родственных связей.

МЯТЛОВ. А ты, стало быть, не веришь?

ЧУПАХИН. Как тебе сказать, Андрей?

МЯТЛОВ. Как есть, так и говори.

ЧУПАХИН. Знать бы еще, как оно все обстоит на самом деле… Просто я человек поживший. И этим все сказано.

КАРМАНОВ. Дуся, я человек измученный нарзаном.

МЯТЛОВ (не обращая внимания на реплику Карманова). То есть?

ЧУПАХИН. Когда-то я свято верил в мужскую дружбу. В то, что не имей сто рублей, а имей сто друзей…

МЯТЛОВ. Глупая поговорка, кстати. Корыстная. Разве этим ценна дружба?

ЧУПАХИН. И этим тоже… И этим тоже… Но не будем спорить, Андрей. Иначе все это перерастет в один из наших с тобой бесплодных споров. Никто никому ничего не докажет. И все останутся при своих.

На чем я остановился? Ах, да. Когда-то я свято верил в мужскую дружбу. Не свято даже, а слепо, бездумно. Затем я узнал, что такое предательство. Когда друг превращается в знакомого.

МЯТЛОВ. Неприятно, конечно, но это не повод для обобщений. Для разочарования, - безусловно. Но не для утраты идеалов.

ЧУПАХИН. И опять, и снова, - не спорю. Тем более что это не самый худший вариант. Куда страшнее, на мой взгляд, когда рутина повседневности, помноженная на время, незаметно съедают дружбу. Еще вчера, казалось бы, ты не мог обходиться без человека, и вдруг замечаешь, что кого-то рядом с тобой не хватает. Но это еще полбеды, потому что ты понимаешь, что его отсутствие тебя не только не угнетает, но и как будто желанно.

МЯТЛОВ. А в таком случае, - был ли имярек твоим другом? Или же он был всего лишь знакомцем? А если так, то кого винить?

ЧУПАХИН. Все верно, Андрей, все верно… Давайте выпьем, а?.. И все же, все же… Нет во мне той веры, что была лет еще двадцать назад. Она исчезла, испарилась. А Саня молод. Он еще верит в дружбу… Давайте, все-таки выпьем. Ну? За дружбу. Ну?

АЛЕБАСТРОВА. Игорь!

ЧУПАХИН. Что, сестренка?

АЛЕБАСТРОВА. Тебе не стоит сегодня много пить.

УХОБОТНОВ. Так я пойду, дядя Игорь?

ЧУПАХИН. Конечно, Олег. Главное, не забудь мою просьбу.

УХОБОТНОВ. Не забуду, дядя Игорь.

Ухоботнов скрывается в комнате Александра.

СЦЕНА 7

Чупахин открывает бутылку и разливает по рюмкам.

АЛЕБАСТРОВА. Игорь, я же просила.

МЯТЛОВ. В самом деле, Игорь, не частим?

ЧУПАХИН. А что остается делать?

МЯТЛОВ. Действительно… Где стол был яств, там гроб стоит.

ЧУПАХИН. Это ты к чему?

МЯТЛОВ. Это я к тому, что сейчас здесь должно было идти веселье. Крики "Горько!", и тому подобное. А вместо этого…

КАРМАНОВ. Не сыпь мне соль на рану.

МЯТЛОВ (морщится). Виктор…

КАРМАНОВ. Эх, жисть моя жестянка!

МЯТЛОВ. Да ну тебя….

КАРМАНОВ. В болото. Живу я как поганка. А мне летать, а мне летать, а мне летать охота…

АЛЕБАСТРОВА. Не обращайте на него внимания, ребята. Ему же, как ребенку, только внимание к себе привлечь.

КАРМАНОВ. Э-э-э! (показывает Алебастровой язык)

АЛЕБАСТРОВА. Виктор, ну я не знаю...

ЧУПАХИН. Мы сегодня выпьем или нет?

АЛЕБАСТРОВА. Мне не нравится твое настроение, Игорь. Что с тобой?

ЧУПАХИН. Я хочу напиться, сестренка. Понимаешь, просто хочу напиться… Чтобы ни о чем не думать. В конце концов, имею полное право…

АЛЕБАСТРОВА. Не имеешь. Ты старший. Ты за все в ответе.

ЧУПАХИН. Всегда я был старшим. Всегда я был за всех в ответе… Только и слышал… Всю жизнь… Господи, какое одиночество! Вроде, вот они, близкие, родные… Но - одиночество. Ты понимаешь, сестренка, - одиночество?

АЛЕБАСТРОВА. Нет, не понимаю.

ЧУПАХИН. А ты, Андрей?

МЯТЛОВ. Понимаю.

ЧУПАХИН. Хоть один человек… Хоть одна родная душа… Давайте выпьем, наконец.

Все, кроме Алебастровой, выпивают.

ЧУПАХИН. Не думал я, что все так повернется.

МЯТЛОВ. А кто думал?

КАРМАНОВ. И не в сказке сказать, ни пером описать.

МЯТЛОВ. Ошибаешься. Как раз-то и в сказке сказать, и пером описать. Да и не надо ничего описывать, все давно рассказано. Один из вечных сюжетов. Она его любит, он ее - нет. И наоборот. Меняются только декорации и персонажи. А так ничего нового. Он и она.

КАРМАНОВ. Охотник и заяц, - кто прав, кто не прав?

МЯТЛОВ. У каждого своя правда.

АЛЕБАСТРОВА. У нее-то какая правда?

МЯТЛОВ. Своя.

АЛЕБАСТРОВА. Ты что, Андрей, серьезно?

МЯТЛОВ. Вполне.

АЛЕБАСТРОВА. Я не понимаю, ты что, оправдываешь ее?

МЯТЛОВ. Почему оправдываю? Просто понимаю. Хотя… Понимание и есть прощение. А значит, оправдание (неожиданно кричит). Чертова профессия! Всех понимать, а значит, - всех прощать! А зачем? Все и так только тем и заняты, что ежечасно ищут оправдание своим мыслям, поступкам… Давайте выпьем, братцы!

АЛЕБАСТРОВА. Еще один!

МЯТЛОВ. Все на свете только бредни, шерри-бренди, ангел мой… Что на это скажешь, Виктор?

КАРМАНОВ. И там пропасть на дне колодца, как в Бермудах, навсегда!

МЯТЛОВ. И что ты за человек такой, Виктор?

КАРМАНОВ (прикладывая пятерню к груди). Уж такой я человек, Андрюха!

МЯТЛОВ. Вот опять что-то знакомое… а, ну да… "Служили два товарища", конечно.

КАРМАНОВ. Подумаешь… а я еще вышивать могу… и на машинке… тоже… могу… (напевает). Служили два товарища, ага… служили два товарища, ага… Служили два товарища в одном и тем полке…

МЯТЛОВ. Защита Лужина, говоришь?

КАРМАНОВ. Вот пуля пролетела, и ага… вот пуля просвистела, и ага… Вот пуля просвистела, и товарищ мой упал…

АЛЕБАСТРОВА. Виктор, в самом деле, это переходит все границы! Надо же знать меру! У людей горе, - должен понимать, Виктор.

КАРМАНОВ. Чуть что, - Косой, Косой…

МЯТЛОВ. Давайте лучше выпьем.

Из спальной в это время выходит Таймухина.

Игорь! Ты как?

ЧУПАХИН. Обеими руками - за!

ТАЙМУХИНА. Опять пьют.

КАРМАНОВ. Вот и весь наш ответ Чемберлену.

ТАЙМУХИНА. Я понимаю Игоря. У него повод есть. Этого (указывает на Карманова) я и в расчет не беру. Но ты чего завелся, Андрей?

КАРМАНОВ. Э-э-э! (показывает язык Таймухиной)

МЯТЛОВ. А я что, особенный?

ТАЙМУХИНА. Писатель, все-таки.

КАРМАНОВ. Пионер, - всем ребятам пример!

МЯТЛОВ. А писатель, что, не человек? И вообще, если хочешь знать, алкоголизм - это профессиональное заболевание всякого уважающего себя литератора. Правда, я, как видно, не слишком себя уважаю. Представляете, недавно один мой знакомый говорит мне: - "Счастливый ты человек, Андрей! Водку - и не любишь!"

ТАЙМУХИНА. Оно и видно, что не любишь.

МЯТЛОВ. Сегодня особенный случай. И вообще, оставим в покое мою гнусную личность.

ТАЙМУХИНА. Хорошо. Тем более что я не за этим вышла.

ЧУПАХИН (встревожено). Что-то случилось?

ТАЙМУХИНА. Ничего. Люда успокоилась… Может, заснет.

ЧУПАХИН. Так зачем же ты вышла?

ТАЙМУХИНА. Так, я не понимаю! Я что, - в этом доме чужая?! И вообще, я свободный человек!

ЧУПАХИН. Извини, Люда. Просто ты так сказала, что я подумал, что что-то случилось… Еще раз извини. Так значит, все нормально?

ТАЙМУХИНА. Все хорошо, Игорь, не беспокойся.

ЧУПАХИН. И слава Богу… Поскорей бы этот день проклятый кончился! Так, друзья! Надо выпить, и пойти покурить.

МЯТЛОВ. Целиком и полностью - за. Надо просвежиться.

КАРМАНОВ. Клиент созрел.

Чупахин, Мятлов и Карманов выпивают и выходят

из дома во двор.

СЦЕНА 8

ТАЙМУХИНА. Может, и нам последовать их примеру, Галя? (показывает на бутылку водки)

АЛЕБАСТРОВА. Нет, я не буду. Если ты хочешь, пожалуйста. А я не буду. Должен быть в этом доме хоть один трезвый человек?

ТАЙМУХИНА. Как хочешь. А я выпью. Ну и денечек!

Таймухина наливает себе и пьет. Смотрит на отвернувшуюся

Алебастрову.

Пойду, проведаю Люду.

Таймухина уходит в спальную. Алебастрова остается одна.

АЛЕБАСТРОВА (оглядывает стол). Вот еще одна забота. Куда теперь все это девать? Конечно, грешно так думать, когда у брата такая беда, но что делать? Не уйти от этих мыслей… никуда не уйти. Нет, безусловно, что-то выпьют, съедят… больше выпьют, конечно, чем съедят… Выпивка в любом случае не пропадет. Но сколько еды придется выбросить! Ох, неладно мы живем! Жалуемся на трудности, нехватку денег, а я еще помню, как отец хлебные крошки со стола сметал в ладонь, и съедал… Нет, это сколько же денег зазря потрачено! А сколько сил! Вчера целый день с Людой и Леной готовили... Да и ночь прихватили. И ради чего? Мерзавка… (берет со стола бутерброд, ест) Вкуснотища! И все пропадет зазря. Ох, дура, нашла, о чем горевать! Дура!

Из спальной выходит Карманова.

Ну, что там?

КАРМАНОВА (машет рукой). Откуда только эта дура взялась на нашу голову?

АЛЕБАСТРОВА. Кто?

КАРМАНОВА. Разве не ясно? Конечно, она, Надежда Ивановна!

АЛЕБАСТРОВА. Да, Надя, Надя… И откуда в ней столько злости? В такой маленькой женщине? А что она?

КАРМАНОВА. Только-только мама засыпать начала, а она пришла и снова ей свое талдычит.

АЛЕБАСТРОВА. Ты бы ее остановила, Лена.

КАРМАНОВА. Ее остановишь! Она же, как танк!

АЛЕБАСТРОВА. Это уж точно. И все-таки, Лена.

КАРМАНОВА. Не уж, увольте, тетя Галя. Мне надо успокоиться! Иначе я ее загрызу! Лучше я к Сане зайду.

Уходит в комнату Александра.

АЛЕБАСТРОВА. Самой пойти проконтролировать? Нет, не хочу… Не хочу я ее видеть! И слышать тоже.

Алебастрова встает и скрывается в кухне. В прихожую входит

Карманов. Прислушивается, и на цыпочках проходит в

гостиную. Видит, что никого нет, берет со стола бутылку водки,

стакан и закуску на тарелке. Собирается незаметно покинуть

гостиную и дом, но внезапно останавливается, и подходит к

дверям спальной, прислушивается.

КАРМАНОВ (качает головой). Вот ведь уродина! Ишь чего затеяла!

Делает такое движение, точно хочет открыть дверь спальной,

но останавливается.

Ладно, без меня разберутся! Не царское это дело.

В это время из кухни появляется Алебастрова с чашкой чая

на блюдце.

АЛЕБАСТРОВА. Ты что это, Виктор?

КАРМАНОВ (краснеет, растерянно). Я?.. Я ничего…

АЛЕБАСТРОВА. А это что? (показывает на водку и закуску в руках Карманова)

КАРМАНОВ. Это? А это мы плюшками балуемся.

АЛЕБАСТРОВА. Виктор! Поставь бутылку на место!

КАРМАНОВ. Что я, с получки выпить права не имею?!

АЛЕБАСТРОВА. Если выпить хотите, черт с вами. Но неужели нельзя зайти в дом?

КАРМАНОВ. А я тебе духи купил! Марки "Москва"! Нету! Потерял!

АЛЕБАСТРОВА. Виктор! Ты же взрослый человек!

КАРМАНОВ. Не стареют душой ветераны!

АЛЕБАСТРОВА (громко вздыхает). Виктор, ты можешь на человеческом языке разговаривать?

КАРМАНОВ. Где тут Ипполит? Где тут Ипполит? Ау, Иппо-оли-ит! Нету тут никакого Ипполита!

АЛЕБАСТРОВА. Ай, делайте, что хотите!

Карманов выходит на улицу. Алебастрова садится за стол и

пьет чай.

СЦЕНА 9

Из комнаты Александра в прихожую, плотно закрывая за собою

дверь, выходит Ухоботнов. Мельком осматривает гостиную,

Алебастрову, сидящую в дальнем углу, не замечает. Ухоботнов

разговаривает по сотовому телефону.

УХОБОТНОВ. Ни фига себе! Это правда?! Нет, правда, ты не шутишь? А раньше нельзя было сказать? Чтобы по-человечески (надолго замолкает). Слушай, я не знаю… Это просто убьет его … Сука она после этого! Я понимаю, что она твоя подруга, и все равно, сука она! А Саня мой друг! Это как? Ты понимаешь, что она и нас с тобой подставила? Ладно, молчу. Потом обговорим, как дальше жить… Ну, как, как… Хреново.

Ухоботнов отключает телефон, и стоит в задумчивости,

трет переносицу пальцем, не замечая Алебастровой.

Ну и дела… Как ему об этом сказать? Ох, и сволочь Светка… Сучка. А мне как быть? Надо срочно выпить. А лучше - напиться!

Ухоботнов идет в гостиную.

АЛЕБАСТРОВА (в сторону). Еще один. Как с цепи посрывались. Сюда идет…

УХОБОТНОВ (видит Алебастрову). Ой, тетя Галя… (смотрит на нее испытующе). А где все?

АЛЕБАСТРОВА. Мужики покурить вышли. Женщины в спальной… Как там Саня?

УХОБОТНОВ. Лучше не спрашивайте, тетя Галя. Однако, как же на душе тошно… Ничего, если я выпью, тетя Галя?

АЛЕБАСТРОВА. И ты туда же, Олег.

УХОБОТНОВ. Хреново, тетя Галя.

Выпивает, но не закусывает.

Кто бы знал!

АЛЕБАСТРОВА. Что же ты не закусываешь, Олег? Ты же не алкоголик.

УХОБОТНОВ. Какие наши годы, тетя Галя?! (берет со стола бутерброд)

АЛЕБАСТРОВА. Ну, что же ты кусочничаешь, Олег? Поешь нормально. Тоже ведь с утра маковой росинки во рту не было.

УХОБОТНОВ. Какое там есть, тетя Галя… (внимательно смотрит на Алебастрову) Тетя Галя… С вами посоветоваться можно?

АЛЕБАСТРОВА. А что случилось, Олег?

УХОБОТНОВ. В общем… (молчит, решаясь). Ладно… В общем, узнал я, тетя Галя, почему свадьба расстроилась. Короче. Был у Светки ухажер. Типа, - любовь-морковь, и все такое. Только предложения он ей не делал. А тут Саня подвернулся.

АЛЕБАСТРОВА. Подожди, подожди, Олег. Не части. А то я ваш язык не совсем понимаю.

УХОБОТНОВ. Да что тут непонятного? Вчера этот козел пришел к Светке вечером… Остальное вы знаете, тетя Галя. Стоп! (молчит). Вы понимаете!!! Тетя Галя, вы понимаете! Она Саню не любила! Совсем! (вскакивает). Она Саню как подсадную утку использовала! Если бы разлюбила, - понятно! Но чтобы вот так! Да я за такое!

АЛЕБАСТРОВА. Только без глупостей, Олег, прошу тебя.

УХОБОТНОВ (смолкает, трет ладонью лоб и садится). Все нормально, тетя Галя... граница на замке.

АЛЕБАСТРОВА. И что ты теперь собираешься делать?

УХОБОТНОВ. Что? Не знаю… надо Сане все рассказать…

АЛЕБАСТРОВА. А надо ли, Олег?

УХОБОТНОВ. Что?

АЛЕБАСТРОВА. Выложить Сане всю правду именно сегодня?

УХОБОТНОВ. Не знаю… и надо бы, а… По-моему, лучше ножом, - и то не так больно будет.

АЛЕБАСТРОВА. Вот видишь, Олег, ты сам все понимаешь. Давай отложим это дело на потом, хорошо? Хотя бы на завтра. А лучше пусть не знает, как можно дольше.

УХОБОТНОВ. Думаете, так будет лучше, тетя Галя? Лучше мы ему скажем, чем он от других узнает. А узнает он очень быстро, не сомневайтесь! Городишко-то у нас маленький. Только подумаешь, уже все об этом знают. А если Саня узнает, что мы знали, но не сказали, - я за последствия не ручаюсь.

АЛЕБАСТРОВА. Ну, тогда сделаем так, Олег. Дождемся остальных, и посоветуемся, как быть. Хорошо?

УХОБОТНОВ. Хотите переложить ответственность на других?

АЛЕБАСТРОВА. Ну, зачем ты так, Олег? Неужели ты не понимаешь, какая это ответственность?

УХОБОТНОВ. Вот я и говорю… А, черт! Думал, - на свадьбе лучшего друга погуляю! А что вышло?

АЛЕБАСТРОВА. Не о том думаешь, Олег.

УХОБОТНОВ. А-а-а… Все об этом думают, только не говорят.

АЛЕБАСТРОВА. Все думают о Сане, Олег.

СЦЕНА 10

Из комнаты Александра выходит Алебастров.

АЛЕБАСТРОВА. Сережа, как там?

АЛЕБАСТРОВ. Ну, как, мама?.. Молчим. Сидим, и молчим. Нет ли кофе?

УХОБОТНОВ. Водки сколько угодно. А еще вина и шампанского хоть упейся.

АЛЕБАСТРОВА. Пойдем на кухню, Сережа (Ухоботнову). Как договаривались, Олег?

УХОБОТНОВ. Заметано.

Алебастров и Алебастрова уходят.

А я здесь ни причем, совсем тут ни причем… Тьфу! Как с этим Кармановым пообщаешься, так и начинается… С кем поведешься, от того и наберешься. А с другой стороны, - почему именно я? И, опять же, почему, в самом деле, не подождать, пока все само собой не разрешится? Правду не утаишь, один черт Саня все узнает… Нет, в самом деле, почему именно я? К тому же у меня есть отягчающее обстоятельство. Сократ мне друг, но истина дороже. А в чем истина? Правильно, в вине (наливает водки и выпивает).

Из спальной выходит Таймухина. Ухоботнов

ее не замечает. Таймухина замирает возле порога.

Саня там один… Хотя почему - один? Там Лешка. Это я один. И все из-за какой-то стервы! А ведь как мечталось! Дружить будем семьями. Они подруги, мы с Саней - друзья… Все один к одному. А что получилось? Надо выбирать. Между другом и любимой. А как выбирать? И там, и там, - по живому. Ох, и напьюсь я сегодня… напьюсь!

Наливает и выпивает. В это время звонит сотовый телефон, Ухоботнов достает и говорит. Таймухина слушает.

Да, Алла… Нет, еще не говорил… А как? Не могу. Ему и так тяжело, сама понимаешь. А тут я. И ведь мало того, что о причине расскажу, так ведь и о нас с тобой придется выложить всю правду. Свидетель и свидетельница, блин!

Таймухина выдает свое присутствие кашлем. Ухоботнов

оглядывается, замечает ее.

Я тебе потом перезвоню, хорошо? (отключает телефон)

ТАЙМУХИНА (усаживаясь за стол). Это ты кому звонил, Олег?

УХОБОТНОВ. Кому надо.

ТАЙМУХИНА. Понятно…

Из кухни в гостиную выходят Алебастрова и Алебастров с

кружкой кофе.

УХОБОТНОВ. Да что вам понятно?! Что вам всем понятно?!.. (смолкает) Извините, тетя Надя… Я пьян… Точнее, я напиться хочу… Если не знаешь, что делать, - напейся.

АЛЕБАСТРОВ (присаживаясь за стол). Так зачем же дело встало?

УХОБОТНОВ. Не получается (наливает водки и выпивает). Вот.

АЛЕБАСТРОВА. Я тебя не узнаю, Олег.

УХОБОТНОВ. Да я и сам себя не узнаю, тетя Галя. Был гуляка, каких поискать… Ходок! Шатун! А тут… Как сказал бы Карманов, - это ж надо, влюбился в царскую дочь!

АЛЕБАСТРОВ. Это не в Аллу, случайно? Так ведь, по-моему, свидетельницу зовут?

УХОБОТНОВ. Какой ты догадливый!

Пауза.

А если такой догадливый, может, подскажешь, как мне быть?

АЛЕБАСТРОВ. Олег, ты взрослый человек.

УХОБОТНОВ. В смысле, - думай сам? А если я не хочу думать?!

ТАЙМУХИНА. Придется.

АЛЕБАСТРОВА. Сережа, ты уж помягче (с сочувствием). Олегу, может быть, еще тяжелее, чем даже Сане…

УХОБОТНОВ. Спасибо, тетя Галя. Вы добрая… вы понимаете…

В это время Спящий гость громко всхрапывает.

Вот счастливый человек. Напился, - и нет его (жалобно). А у меня не получается…

Конец первого действия

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА 1

Та же самая гостиная. Со времени первого действия прошло два часа. Включен телевизор, но звук приглушен до невнятного бормотания. За столом сидят Чупахина, Карманова, Таймухина и Алебастрова. Спящий гость по-прежнему спит в кресле, время от времени всхрапывая.

ТАЙМУХИНА. А я тебе еще раз говорю, Люда, что надо рассказать Сане об этом сейчас.

ЧУПАХИНА. Не знаю, Надя… Я ничего не знаю. Устала я, ничего не соображаю. Столько всего, и сразу. Все шло хорошо, а потом как под гору кубарем… (неожиданно зевает) Ой, что это я? (снова зевает, и краснеет) Пусть лучше Игорь решает. Он мужчина, он глава семьи…

ТАЙМУХИНА. Тряпка он, а не мужчина. И ты это прекрасно знаешь.

АЛЕБАСТРОВА. А вот гадости говорить не обязательно.

ТАЙМУХИНА (игнорируя Алебастрову). Как хочешь, Люда, а решать придется нам.

АЛЕБАСТРОВА. Вот заладила.

ТАЙМУХИНА. А тебя вообще не спрашивают.

АЛЕБАСТРОВА. Я тут не последний человек, к твоему сведению.

ТАЙМУХИНА. Только ныть умеешь!

ЧУПАХИНА. Ой, только не ссорьтесь, девочки… Только этого не надо! Я вас обеих люблю!

Пауза.

Пожалуйста… (жалобно) Так голова болит…

АЛЕБАСТРОВА. Что изменится, если Саня узнает правду завтра или послезавтра?

ТАЙМУХИНА. А что изменится, если сегодня?

АЛЕБАСТРОВА. На него итак много сегодня свалилось. Ты понимаешь, что мы можем окончательно добить его этим известием?

ТАЙМУХИНА. Саня - парень крепкий.

АЛЕБАСТРОВА. Именно такие ломаются легче всего.

ТАЙМУХИНА. Ничего подобного! И я тебе это докажу!

КАРМАНОВА. Вот только не надо Саню использовать в качестве подопытного кролика!

ТАЙМУХИНА. Хорошо! Делайте, что хотите!

ЧУПАХИНА. А что делать, Надя?

ТАЙМУХИНА. Они тут самые умные, как я погляжу, им и решать! (кричит Алебастровой) Вспомни Сергея!

АЛЕБАСТРОВА. А причем тут Сергей?

ТАЙМУХИНА. А ты не понимаешь?

АЛЕБАСТРОВА. Не вижу никакой связи!

ТАЙМУХИНА. Связь самая прямая. Если Саня зациклится на этой дуре, как в свое время Сергей на своей, тогда он повторит судьбу твоего сына. Будет до тридцати в холостяках ходить, с больными глазами.

АЛЕБАСТРОВА. Жестокая ты, Надя.

ТАЙМУХИНА. Я правду говорю.

АЛЕБАСТРОВА. Дурная твоя правда. Всем от нее одни огорчения.

ТАЙМУХИНА. А ты думала, что жизнь - это бочонок меда? Не-е-т, милая!

КАРМАНОВА. (Алебастровой). Не так, тетя Галя! (Таймухиной) А с чего ты взяла, что ты имеешь право с ложкой дегтя в чужую жизнь соваться?

ТАЙМУХИНА. С каких это пор мы на "ты" перешли?

КАРМАНОВА. С каких надо!

ЧУПАХИНА. Лена! Не надо, прошу тебя! Надя хочет, как лучше (опять зевает).

КАРМАНОВА. Мама! Ты засыпаешь на ходу! Пойдем, я тебя спать уложу. А мы уж сами как-нибудь разберемся.

ЧУПАХИНА. Как можно, Лена? У Сани такое, а я - спать! (опять зевает)

КАРМАНОВА. Это нормально, мама. В этом нет ничего постыдного. Ты устала… Пойдем, мама.

ЧУПАХИНА. Нет, нет… (опять зевает)

ТАЙМУХИНА. Люда, правда, иди спать.

КАРМАНОВА. Вот видишь, мама, даже она тебе советует…

ТАЙМУХИНА. Она… Советует… (фыркает)

ЧУПАХИНА (глядя на стол). Господи, куда все это девать? Столько готовили… (зевает)

КАРМАНОВА. Не беспокойся, мама. Не об этом надо думать. Гостям раздадим, соседям… Собак и кошек бездомных, знаешь, сколько?!

ЧУПАХИНА. Сынок… Каково ему сейчас?

ТАЙМУХИНА. Уж не до танцев, само собой.

АЛЕБАСТРОВА. И понимая это, ты хочешь сделать ему еще больней?

ТАЙМУХИНА. Понимая. Хочу. Потому что добра хочу, жестокая и злая. А ты, добренькая, думая, что хочешь добра, делаешь зло. Удивляюсь, как ты этого не понимаешь? Вроде, неглупая женщина…

Чупахина в этот момент засыпает. Карманова без слов

поднимает ее под руки, и ведет в спальную родителей.

СЦЕНА 2

АЛЕБАСТРОВА. Сделать больно, - это, по-твоему, добро?

ТАЙМУХИНА. В данном случае, - да. Как в хирургии. Чем скорее эта зараза выйдет из Сани, тем для него будет лучше. Чтобы не вышло так, как с Сергеем.

АЛЕБАСТРОВА. Да кто ты такая, что бы судить о том, что и как было с Сергеем? Какое ты имеешь право?!

ТАЙМУХИНА. Имею. Я своему среднему мозги живо вправила! А то ходил, как нюня.

АЛЕБАСТРОВА. Хочешь сказать, - осчастливила?

ТАЙМУХИНА. Хочу!

АЛЕБАСТРОВА. А я, например, даже рада, что моему сыну выпала такая судьба. Они с Ирой не просто любят друг друга, но их любовь прошла проверку временем. А то, что Ира когда-то поступила так… Я на не зла не держу. Все мы люди. Каждому свойственно ошибаться. И у каждого есть право на ошибку. Зато теперь у них все хорошо.

ТАЙМУХИНА. Любовь… Проверка временем… Ну, как ты можешь, Галя, верить в эту чушь? Ты ведь далеко не девочка!

АЛЕБАСТРОВА. А ты не веришь?

ТАЙМУХИНА. Не то что не верю, но и утверждаю, что нет никакой любви!

АЛЕБАСТРОВА. А что же есть?

ТАЙМУХИНА. Инстинкт размножения, прикрытый красивыми одежками, не более того. Насочиняли себе сказочек!

АЛЕБАСТРОВА. Просто ты никогда не любила, Надя!

ТАЙМУХИНА. Любила, когда дурой была малолетней.

АЛЕБАСТРОВА. А сейчас, значит, поумнела?

ТАЙМУХИНА. Да!

АЛЕБАСТРОВА. Несчастная ты, Надя… Не удалась твоя жизнь, вот и обозлилась на весь мир!

ТАЙМУХИНА. Очень оригинальный вывод. Откуда тебе известно, - удалась моя жизнь или не удалась? У меня есть все, что должно быть у женщины в моем возрасте!

АЛЕБАСТРОВА. Но нет любви.

ТАЙМУХИНА. Откуда тебе это известно?

АЛЕБАСТРОВА. Откуда у тебя может быть то, чего, судя по твоим утверждениям, не существует?

ТАЙМУХИНА (краснеет). У тебя она есть!

АЛЕБАСТРОВА. Я люблю своего мужа.

ТАЙМУХИНА. Этого пьяницу? Который в это время, скорее всего, лежит и спит, как этот (указывает на Спящего гостя).

АЛЕБАСТРОВА. Представь себе.

ТАЙМУХИНА. Хоть себе-то не ври!

АЛЕБАСТРОВА. Зачем мне врать? Самой-то себе?

ТАЙМУХИНА. Да ты только тем и занимаешься, что врешь. И себе, и другим. Хочешь добренькой выглядеть! Нет, это же надо!

АЛЕБАСТРОВА. Быть такой дурой?

ТАЙМУХИНА. Заметь, это ты так сказала.

АЛЕБАСТРОВА. Но ведь подразумевалось?

ТАЙМУХИНА. Каждый судит о других в меру своей испорченности.

АЛЕБАСТРОВА. Весьма новая мысль.

Из спальной выходит Карманова.

Ну, что там?

КАРМАНОВА. Уснула (садится за стол).

ТАЙМУХИНА. Надо что-то решать, Лена. Столько времени прошло, а мы все сидим.

КАРМАНОВА. А надо ли? Все равно все решится само собой. Как бы мы этому ни противились.

ТАЙМУХИНА. Это лозунг слабых.

АЛЕБАСТРОВА. Надя! Это чужая жизнь, и мы не в праве в нее вмешиваться.

ТАЙМУХИНА. Родного племянника ты называешь чужим человеком?

АЛЕБАСТРОВА. Ты прекрасно понимаешь, что я хотела сказать.

ТАЙМУХИНА. Как же тебя прикажешь понимать, если ты и саму себя не вполне понимаешь?

КАРМАНОВА (сдерживаясь). Перестаньте ссориться, тетя Галя, тетя Надя. Придет папа, - ему решать.

ТАЙМУХИНА. Да он уже, наверное, пьян, как сапожник! Карманов только и делает, что за водкой да закуской снует.

В это время в прихожую вваливаются Чупахин, Мятлов

и Карманов. Все трое изрядно навеселе.

Что я говорила? Пьян, как сапожник!

СЦЕНА 3

КАРМАНОВА. Не смей оскорблять моего отца! Слышишь?!

ЧУПАХИН. Да! Я пьян! Ты права, Надя! Именно как сапожник! Права на все сто!

АЛЕБАСТРОВА. И когда успели?

ТАЙМУХИНА. Дурное дело нехитрое.

ЧУПАХИН. Витька! Наливай!

КАРМАНОВ. Мы еще увидим небо в алмазах!

КАРМАНОВА. Виктор!

Чупахин и Мятлов проходят и садятся за стол. Карманов

остается на пороге, притворно отстраняясь от Кармановой.

КАРМАНОВ. Не корысти ради, а только волей пославшей мя жены!

ЧУПАХИН. Витька! Наливай!

ТАЙМУХИНА. Комментарии излишни. Что он в таком состоянии может решить?

КАРМАНОВА. Виктор!

КАРМАНОВ. Эх! Белые придут, - бьют. Красные придут… тоже… понимаешь… того… Куды бедному мужику податься?

КАРМАНОВА. Ну, хоть сегодня! Сегодня! Шут! Паяц!

КАРМАНОВ. Да, я шут, я паяц, так что же? Пусть меня так зовут вельможи…

АЛЕБАСТРОВА. Игорь, я же просила тебя! Как ты мог!

ЧУПАХИН. Прости, сестренка… Но я не могу. Только сегодня понял, что самые счастливые люди на свете алкоголики (указывает на Спящего гостя). Вот кому на Руси жить хорошо!.. А где Люда, кстати?

КАРМАНОВА. Мама спит.

ЧУПАХИН. Спит? Как спит?

КАРМАНОВ. Бедну маму в обморок так и бросат. Конечно, этот случай всех злее!

ЧУПАХИН. А на меня всех собак спустили! Если мать спит, что мне остается делать? Наливай, Витька!

КАРМАНОВ. Будь сполнено, ваше высокоблагородь! (бочком проходит к столу)

ТАЙМУХИНА (Алебастровой). По-моему, ты хотела, что бы он (указывает на Чупахина) принял решение?

ЧУПАХИН. Какое еще решение? Что тут решать? Все и так решено.

АЛЕБАСТРОВА. Игорь, тут возникло одно осложнение.

ЧУПАХИН. (Карманову) Так, я не понял? Где рюмки?.. (Алебастровой) Какое еще осложнение?

АЛЕБАСТРОВА. Прояснились некоторые детали и обстоятельства, объясняющие поступок невесты.

ЧУПАХИН. Какие еще к черту детали и обстоятельства? Что, невеста оказалась безнадежно больна, и решила совершить благородный поступок? Или что-то еще более заковыристое? Бросьте! (поднимает рюмку)

АЛЕБАСТРОВА (кричит). Игорь! Поставь рюмку!

ЧУПАХИН. Ого! (ставит рюмку на стол) Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа!

КАРМАНОВ. А не соблаговолит ли многоуважаемый джин…

КАРМАНОВА. Карманов!

КАРМАНОВ. Что! Новый! Хозяин! Надо?!

КАРМАНОВА. Еще раз повторяю, - Карманов!

КАРМАНОВ. А я и здесь молчать не буду! Товарищи, в зоопарке тигру мяса не докладывают!

АЛЕБАСТРОВА (Кармановой). Лена! Не обращай на него внимания! (Чупахину) Игорь! Послушай меня!

ЧУПАХИН. Весь внимание.

АЛЕБАСТРОВА. Значит, так. Сначала выслушай меня. И сядь.

В это время Спящий гость громко всхрапывает.

Когда же он проснется?

ЧУПАХИН. (трясет Спящего гостя за плечо) Эй, дружище, вставай! Никакой реакции… Счастливый человек… (Алебастровой) Ну, так что ты хотела сообщить мне, сестренка?

АЛЕБАСТРОВА. Ну… (смотрит на Таймухину) Может, ты, Надя?

ТАЙМУХИНА. Даже этого сделать не можешь! Трусиха! (Чупахину) В общем, так, Игорь. Эта стерва только использовала Саню в своих целях. Как выяснилось, был у нее ухажер, и то ли они поссорились, то ли он жениться не хотел, а только она решила использовать Саню как катализатор. Понимаешь?

ЧУПАХИН. Не совсем.

ТАЙМУХИНА. Саня всего лишь разменная пешка в ее игре, понятно? Она правильно рассчитала, что если у нее кто-то появится, то ухажер окажется сговорчивей.

ЧУПАХИН. Так (хватает рюмку, пьет).

КАРМАНОВ. Я вас люб… Только жениться собрался!

МЯТЛОВ. Да уж, сюжетец. Но много ли это меняет?

АЛЕБАСТРОВА. Андрей, ты что, ничего не понимаешь?

ЧУПАХИН. Тише. А Саня что? Он знает?

АЛЕБАСТРОВА. В том-то и дело, что нет. К счастью.

ТАЙМУХИНА. Ну, конечно, к счастью! Она (показывает на Алебастрову) боится сказать ему правду. Но ведь это глупо! Рано или поздно он все равно все узнает.

АЛЕБАСТРОВА, Да как ты не понимаешь, что это может просто убить его!

ТАЙМУХИНА. А завтра или послезавтра не убьет?

АЛЕБАСТРОВА. Завтра ему будет легче…

ТАЙМУХИНА. Не смеши меня, Галя! Сутки ничего не решают.

АЛЕБАСТРОВА. Значит, надо оттягивать момент.

ТАЙМУХИНА. Надоела! (Чупахину) Ты отец, ты должен сам все сказать сыну.

ЧУПАХИН. Подожди, Надя. Это что, правда?

ТАЙМУХИНА. Самая что ни на есть.

ЧУПАХИН. И что делать?

ТАЙМУХИНА. Пойти и все рассказать Сане.

ЧУПАХИН. Но почему я?

ТАЙМУХИНА. Ты отец.

ЧУПАХИН. Хорошо.

Чупахин встает и направляется к комнате сын, но делает

три-четыре шага, и останавливается.

Не могу!

ТАЙМУХИНА. Тряпка!

СЦЕНА 4

АЛЕБАСТРОВА. Это уже ни в какие рамки не лезет!

МЯТЛОВ. Подожди, Галя. И ты, Игорь, подожди. И сядь. Надя, я что-то не пойму причину твоего рвения.

ТАЙМУХИНА. Я не последний человек в этом доме. Люда - моя лучшая подруга, и судьба ее сына мне не безразлична.

МЯТЛОВ. Дело вовсе не в этом, Надя. Может, я чего-то не понимаю, но стоит ли нам вообще вмешиваться в ход событий? Изменить что-либо мы не в силах, но, мне кажется, что Галя права. Несколько дней отсрочки Сане не помешают. Тут, судя по всему, любовь… К тому же, любовь оскорбленная. А это уже не шуточки!

ТАЙМУХИНА. Какая там любовь? О чем ты, Андрей? В книжках своих можешь морочить голову кому угодно, но хоть в жизни не ври! Ты же не мальчик, чтобы верить в эти сказки!

МЯТЛОВ. Давай оставим вопрос моей веры или неверия в стороне, Надя. Речь не обо мне, а о Сане. А он, судя по всему, влюблен.

ТАЙМУХИНА. Ну, с чего ты это взял?

МЯТЛОВ. Каждый судит о мире людей, отталкиваясь от собственного опыта. Я в его возрасте и верил, и любил… Так что мне есть с чем сравнивать.

ТАЙМУХИНА. А теперь, стало быть, не веришь?

МЯТЛОВ. Стыдно мне, что я Бога верил, горько мне, что не верю теперь… И опять, и снова, - Надя, оставим меня в покое.

ТАЙМУХИНА. И все-таки?

МЯТЛОВ. Представь себе, - верю. Потому что без веры в эти, как ты выразилась, сказочки человеку жить попросту незачем.

ТАЙМУХИНА. Даже вот так?

МЯТЛОВ. Это мое личное мнение. Ты можешь его принять или отвергнуть. Это уже твое дело… (неожиданно, в сердцах) Как же ты все любишь все сводить к личному, Надя!

АЛЕБАСТРОВА. Это чтобы больнее задеть человека, вывести его из себя. Так спорить удобнее.

МЯТЛОВ. Несомненно. Но отступим, Надя, от испытанных методов борьбы с внешним врагом. Ты хотела найти в моем лице союзника? Так знай, - я категорически против твоей затеи. Жизнь сама рассудит всех и вся.

ТАЙМУХИНА. А тебя никто и не спрашивал! Сам влез!

КАРМАНОВ. Эх, а еще боремся за звание дома высокой культуры!

ТАЙМУХИНА. (Чупахину) Игорь! Очнись! Речь идет о судьбе твоего сына.

Чупахин молча отмахивается рукой.

КАРМАНОВ. Оставь меня старушка, я в печали!

ТАЙМУХИНА. Что?

КАРМАНОВ. Какой-такой павлин-мавлин? (берет со стола ложку и начинает поедать один из салатов) Не видишь, - ми кушаем?

ТАЙМУХИНА. Блаженный!

КАРМАНОВ. К людям нынче надо относится мягше, а на вещи смотреть ширше.

ТАЙМУХИНА. Сумасшедший!

КАРМАНОВ. Такого дяди племянница, а Вавилоны на голове крутишь!

ТАЙМУХИНА. Уймите его! А то я за себя не ручаюсь!

КАРМАНОВА. Карманов! Перестань!

КАРМАНОВ. И снова послала его жена в лес за елочкой. Уж послала, так послала! Иди, говорит, и чтоб без елочки не возвращался! А с елочкой, говорит, возвращайся…

ВСЕ (в один голос). Виктор!

КАРМАНОВ. Все на одного, да? Эх, вы-и-и…

МЯТЛОВ. Сделай передышку, Виктор.

КАРМАНОВ. Антракт, негодяи!

СЦЕНА 5

ТАЙМУХИНА. Как ты с ним живешь, Лена?! Его уже в дурдом сдавать пора! Идиот!

КАРМАНОВ (с плохо скрытой ехидцей). Как вы угадали, Надежда Ивановна, что я политику не хаваю?

ТАЙМУХИНА. Я же говорю - идиот! Причем здесь политика?

КАРМАНОВ. К вашему сведению, Надежда Ивановна, в Древней Греции идиотами называли людей, не интересующихся политикой. Так что, если вы хотели меня оскорбить, то попали в молоко. Политикой я действительно не интересуюсь. А стало быть, я классический идиот в прямом смысле этого слова. Или в первоначальном? Не суть важно.

ТАЙМУХИНА. Дурак!

КАРМАНОВ. Я вас, Надежда Ивановна, не оскорблял.

ТАЙМУХИНА. (пристально смотрит на Карманова, и поворачивается к остальным.) Я вижу, что судьба Сани никого здесь не интересует.

АЛЕБАСТРОВА. Ошибаешься.

ТАЙМУХИНА. Все, прения закончены. Сама пойду, и все расскажу Сане.

АЛЕБАСТРОВА. Кто тебе дал право решать за других?

ТАЙМУХИНА. Вы!

АЛЕБАСТРОВА. Мы?

ТАЙМУХИНА. Если сами ни к чему прийти не можете, что мне остается делать? Битый час об одном и тоже! (Встает и направляется к комнате Александра).

ЧУПАХИН. Подожди, Надя… Я с тобой.

КАРМАНОВА. Тогда я тоже пойду.

Оба встают и идут следом за Таймухиной. Скрываются

в комнате Александра.

КАРМАНОВ (ворчит). Дура набитая!

Пауза.

Сейчас прольется чья-то кровь, сейчас прольется чья-то кровь… Сейчас… Сейчас…

АЛЕБАСТРОВА. Витя, перестань…

КАРМАНОВ. Все, тетя Галя, умолкаю…

Пауза.

АЛЕБАСТРОВА. Пойду, суп и голубцы разогрею… Вдруг кто-то есть захочет?

МЯТЛОВ. Это вряд ли. К тому же, здесь одних только холодных закусок столько, что…

АЛЕБАСТРОВА. И все же. Что бы ни случилось, а в доме должен быть порядок.

Встает и уходит в спальную.

МЯТЛОВ. Виктор, давно хотел поговорить. Твое юродство переходит все границы. Все хорошо, что в меру.

КАРМАНОВ. Можно подумать, Андрей, что твоя последняя фраза чем-то лучше моего юродства.

МЯТЛОВ. Почему?

КАРМАНОВ. Общее место. Банальность на грани пошлости. Как и все, впрочем, что говорят люди… Так чем же мое юродство, как ты выразился, хуже?

МЯТЛОВ. Во-первых, эти, как ты выразился, банальности прошли проверку временем, Виктор. А во-вторых и в главных, твоя манера изъясняться слишком эпатажна. В конце концов, есть правила человеческого общежития.

КАРМАНОВ. Мораль?! Кто бы говорил! Андрей, я читал твою последнюю книгу!

МЯТЛОВ. Что ты хочешь этим сказать?

КАРМАНОВ. Ты не считал, Андрей, сколько трупов в твоем последнем романе?

МЯТЛОВ. Признаться, нет.

КАРМАНОВ. Семнадцать. Это не считая покалеченных. Хотя, ты, несомненно, не самый кровожадный автор, это надо признать прямо.

МЯТЛОВ. Я не понимаю, к чему этот разговор?

КАРМАНОВ. Все ты прекрасно понимаешь, Андрей! Что ты сделал с собою в погоне за деньгами?!

МЯТЛОВ. Какими деньгами?

КАРМАНОВ. Только не говори мне, Андрей, что эти дефективчики ты пишешь по велению души и зову сердца!

МЯТЛОВ. А никто и не говорит, Виктор, что по зову и велению. Это часть работы литератора, - уметь писать все. Ты вот каменщик, но при необходимости, я думаю, и бетон сможешь залить, и плитку положить, или что там у вас еще, я не знаю… Каждый зарабатывает, чем может. Я умею писать. Почему же тогда мне не зарабатывать этим умением? Ты ведь не откажешься подшабашить, если тебе предложат?

КАРМАНОВ. Сравнил Божий дар с яичницей!

МЯТЛОВ. Негоже к своей профессии относиться столь пренебрежительно.

КАРМАНОВ. Не увиливай, Андрей. Ты же был хорошим писателем.

МЯТЛОВ. Почему - был. Я есть.

КАРМАНОВ. Да весь вышел.

МЯТЛОВ. С чего ты взял?!

КАРМАНОВ. Когда-то ты сказал мне, что Бог не прощает одного, - предательства.

МЯТЛОВ. В чем ты усмотрел предательство? Я не только это чтиво пишу. Я и свой, главный роман, пишу! Между делом…

КАРМАНОВ. Вот именно, - между делом!

МЯТЛОВ. Не лови на слове.

КАРМАНОВ. Как я гордился, Андрей, что дядя моей жены - писатель, и писатель хороший! Настоящий! А что теперь?!

МЯТЛОВ. А теперь - кумир повержен? Так не мною сказано, Виктор, - не сотвори себе кумира! (неожиданно зло) Разве я виноват, что в этой стране, некогда самой читающей стране мира, нынче читают только надписи на денежных купюрах?! И все, и успех в том числе, имеет выражение только в денежном эквиваленте!

КАРМАНОВ. Денег захотелось больших?

МЯТЛОВ. Кушать, знаешь ли, хочется. И не только мне.

КАРМАНОВ. Так продолжал бы работать в газете. Так было бы честнее.

МЯТЛОВ. В газете?! Честнее?! В газете, где надо ежедневно врать, идти на компромисс? А вернее, - на сделку с совестью?

КАРМАНОВ. У нас свобода слова, Андрей.

МЯТЛОВ. Брось, Виктор! Не верь тому, что брешут господа демократы по ящику и в газетах! Какая свобода слова?! Ты что?! Эта птица здесь и не ночевала! Она в принципе невозможна!

КАРМАНОВ. По-моему, ты сгущаешь краски.

МЯТЛОВ. Если бы… Пойми, газета, - это тоже самое производство, существующее на чей-то капитал. И неважно, кто владелец газеты, - человек или государство. Важно, что владелец никогда не позволит мне писать то, что я думаю обо всем этом блядстве, что творится в стране! Это как у вас на стройке, - есть директор фирмы, есть прорабы и мастера, есть план здания, - и попробуй ты что-нибудь сделать по своей воле! Даже если считаешь, что твое предложение гораздо лучше и экономичней. Доступно изложил?

КАРМАНОВ. Вполне… Да я и без тебя все это знаю.

МЯТЛОВ. Тогда чего привязался?

КАРМАНОВ. Честно?

МЯТЛОВ. Честно.

КАРМАНОВ. Смотреть на тебя больно.

МЯТЛОВ. А если больно, то не береди душу… Нет, все же честнее заниматься своим делом… Или подобием его, - пусть! И получать за это деньги. По крайней мере, никто над душой не висит, не указывает, что и как мне писать… (смолкает) Вру, конечно. Вру… И здесь мне указывают… Еще как указывают! А знаешь, что самое похабное, Виктор? В последнее время я сам себе указываю. Пишешь, и думаешь: э, нет, брат, так не пойдет, здесь надо крови подбавить, а здесь надо проще написать, чтобы действия побольше, а размышлений поменьше, а здесь постель надо… Триллер, понимаешь, экшн.

Пауза.

КАРМАНОВ. А пошли ко мне в бригаду, Андрей! Будешь днем работать…

МЯТЛОВ. А ночью писать? Работать, как ты, по десять-двенадцать часов в сутки, и еще писать? Не смеши меня, Виктор! Я читал такую книжку в детстве! "Мартин Иден" называется. Но этот персонаж не выдержал такого ритма. И заметь, ему было двадцать пять, а не сорок пять, как мне.

КАРМАНОВ. Ладно, Андрей, не бери в голову… Плюнь и разотри.

МЯТЛОВ. Легко сказать - разотри… Я ведь как думал тогда, - напишу боевичок, поправлю финансовое положение, и благополучно соскочу. Но получил денежку за первый роман, и решил написать второй. А затем - третий. Ну и… попался на крючок. Уже пятый год одно и то же. Говорю одно, делаю другое. И ведь что самое противное, до сих пор оправдываю себя.

Первое время врал себе, что удачно скрестил коня и трепетную лань… Что под видом чтива проталкиваю вполне приемлемую литературу. А когда надоело эта отговорка, - целую теорию вывел, чтобы оправдать себя. Мол, раньше, при соцреализме, был производственный роман, а теперь эту нишу заняла глянцевая литература… Пройдет время, придумаю еще что-нибудь, не сомневайся, Виктор.

А может, и впрямь, было бы лучше работать в газете? А, Виктор? Получать гроши, и писать под диктовку главного редактора. А что до морали-этики, - так ведь и здесь я нашел бы себе оправдание. Навроде, - я наемный работник, и, стало быть, должен играть по установленным правилам. Или еще что-то…

Из кухни выходит Алебастрова.

Люди горазды оправдываться, Виктор (усмехается). Постоянный поиск оправдания собственной никчемности, - вот из чего, в основном, состоит человеческая жизнь.

АЛЕБАСТРОВА. О чем это вы?

МЯТЛОВ. Ничего интересного, Галя.

СЦЕНА 6

Из комнаты Александра выходят Карманова и Таймухина.

АЛЕБАСТРОВА. Ну, что там?

КАРМАНОВА. Как будто ударили его…

АЛЕБАСТРОВА (Таймухиной). Ты этого добивалась?!

ТАЙМУХИНА. Замолчи, истеричка!

КАРМАНОВ. В моем доме попрошу не выражаться!

ТАЙМУХИНА. Смени пластинку, шизофреник! Если есть, что сказать, - говори по-человечески!

КАРМАНОВ. Настоящему мужчине всегда есть, что сказать (теряет самообладание). Эх, жаль, что ты не мужик, а то бы совсем другой разговор пошел!

МЯТЛОВ. Виктор!

КАРМАНОВ. Все нормально, Андрей. Сижу, никого не трогаю, примуса починяю.

ТАЙМУХИНА. Психопат!

КАРМАНОВ. Стерва! (привстает)

МЯТЛОВ (перехватывая Карманова). Стоп, Виктор. Пойдем со мной.

КАРМАНОВ. Куда еще?

МЯТЛОВ. Во двор. Давно мы не курили, старик.

ТАЙМУХИНА. А лучше - в психушку позвони, Андрей!

Карманов бросается на Таймухину, но Мятлов виснет на нем.

После недолгой борьбы Виктор стихает. Несколько секунд

стоит с закрытыми глазами.

Ну, ну?! И что ты мне сделаешь?

КАРМАНОВ (открывает глаза, смотрит на Таймухину). Павлины, говоришь? Хех!

ТАЙМУХИНА. Вы только посмотрите на него!

КАРМАНОВ (Мятлову). Пойдем, Андрей.

Мятлов и Карманов выходят во двор.

ТАЙМУХИНА. (Кармановой) Признаться, я была лучшего мнения о твоем муженьке!

КАРМАНОВА. Зато я никогда насчет тебя не обманывалась!

ТАЙМУХИНА. Даже так?

КАРМАНОВА. Представь себе!

ТАЙМУХИНА. Может, мне уйти?

КАРМАНОВА. Может.

ТАЙМУХИНА. Не дождешься! Не ты хозяйка в этом доме, что бы мне на дверь указывать!

Длительная пауза.

Еще спасибо мне скажете!

КАРМАНОВА. Птица Говорун отличается умом и сообразительностью!

ТАЙМУХИНА. Что?

КАРМАНОВА. Что слышала!

ТАЙМУХИНА. А, и на тебя нашло? Уже двоих в психушку можно сдавать! Муж да жена - одна сатана! (Алебастровой). Ты только полюбуйся на свою племянницу!

АЛЕБАСТРОВА. Молодец, Лена! Мне бы давно ее так, но… Слабая я!

ТАЙМУХИНА. Наконец-то дошло!

КАРМАНОВА (указывает на Таймухину). Зато вот она сильная! Настолько сильная, что всех здесь под себя подмяла!

ТАЙМУХИНА. Ишь ты, как заговорила!

КАРМАНОВА. Склочница!

ТАЙМУХИНА. Проживи сначала с мое!

КАРМАНОВА. Возраст не всегда есть признак ума и достоинства!

ТАЙМУХИНА. Да что ты понимаешь, сопля?!

Карманова и Таймухина смотрят друг на друга, как тигрицы.

СЦЕНА 7

Из комнаты Александра выходят Чупахин, Алебастров, Ухоботнов, Варикозов и Александр. Александр оживлен, улыбается.

АЛЕБАСТРОВА. Саня…

АЛЕКСАНДР (оглядывает стол). Что-то проголодался я. Да и все остальные, я думаю, не откажутся перекусить.

ТАЙМУХИНА. Вот это правильно, Саня! Нечего киснуть невесть из-за кого! (с превосходством смотрит на Карманову и Алебастрову, усмехается)

АЛЕКСАНДР. Я себя не на помойке нашел! Она еще пожалеет!

ТАЙМУХИНА. Все верно, Саня.

АЛЕКСАНДР. И вообще, - баба с возу, кобыле легче!.

АЛЕБАСТРОВА. Как ты можешь, Саня?!

АЛЕКСАНДР. Могу, тетя Галя, еще как могу!

Видит себя в зеркале, хмурится.

Я сейчас.

Уходит в свою комнату.

ТАЙМУХИНА (Алебастровой). Ну, что? Кто из нас оказался прав?

АЛЕБАСТРОВА. Ох, не нравится мне все это!

ТАЙМУХИНА. Да вы только посмотрите на нее! Столько слов о тревоге за судьбу любимого племянника, а стоило только человеку ожить, - ей не нравится!

ЧУПАХИН. Не ссорьтесь, Надя, Галя! А тебе, Надя, спасибо. Ловко это у тебя вышло!

АЛЕБАСТРОВА. Как бы чего не случилось…

ТАЙМУХИНА. Если проиграла, - умей признать поражение!

АЛЕБАСТРОВА. Время покажет…

ТАЙМУХИНА. Неисправима!

ЧУПАХИН. Все за стол! (Алебастровой и Таймухиной) Галя! Надя! Ну, хватит вам собачиться!

ТАЙМУХИНА. А я-то здесь причем? Это она тут!

ЧУПАХИН. Ну все, все… Потом свои дела решите. А пока тишина и спокойствие.

В гостиную возвращается Александр. Он переоделся в

спортивный костюм.

А вот и Саня.

АЛЕКСАНДР. Всю жизнь ненавидел эту сбрую! Все эти костюмы, галстуки, белые рубашки… А вы почему все еще стоите?

Все наконец-то рассаживаются за столом.

А где мама? Где дядя Андрей и Виктор?

КАРМАНОВА. Мама спит.

АЛЕКСАНДР. Спит?

КАРМАНОВА. Ты не осуждай ее, Саня. И не надо ее будить. Она устала… Все эти переживания… Должен понимать.

АЛЕКСАНДР. Было бы из-за чего! Она еще пожалеет! Вот увидите! Только поздно будет!

ВАРИКОЗОВ. Правильно, Саня!

АЛЕБАСТРОВ. Мстить намереваешься?

АЛЕКСАНДР. Вот еще! Жизнь отомстит! Когда… (умолкает) Нет, чего мы сидим, как на поминках? Не понимаю.

Ставит перед собой тарелку, накладывает в нее холодные

закуски. Все, как по команде, делают то же самое.

Если б кто знал, как я проголодался… Но сначала - выпить!

АЛЕБАСТРОВА. Саня, может, тебе не стоит пить сегодня?

АЛЕКСАНДР. Наоборот.

АЛЕБАСТРОВА. Тогда хоть горяченького поешь. Я только недавно все согрела.

АЛЕКСАНДР. Как хотите, тетя Галя.

Поднимает рюмку, но его останавливает Чупахин.

Алебастрова уходит в кухню.

ЧУПАХИН. Подожди, Саня. Подожди остальных.

Все торопливо наливают себе.

Может, кто-то тост произнесет?

АЛЕБАСТРОВ. К-гм?

ЧУПАХИН. Нет, конечно, как-то оно не так… Но и в тоже время, - мы же не алкоголики, чтобы без тоста пить?

ВАРИКОЗОВ. Чего думать? Выпьем за Санино счастье!

АЛЕБАСТРОВ (с плохо скрытой иронией). Весьма уместный тост.

ВАРИКОЗОВ. А что тебе не нравится?

ТАЙМУХИНА. Хороший тост, нужный. Молодец, Алексей!

АЛЕБАСТРОВ. Вы так считаете?

ТАЙМУХИНА. Да, я так считаю.

ЧУПАХИН. Сергей! Нормальный тост, чего ты?

В гостиную возвращаются Мятлов и Карманов.

Виктор! Андрей! Вы где ходите? К столу!

МЯТЛОВ (проходя к столу). За что пьем?

АЛЕКСАНДР. За мое счастье, дядя Андрей. Или вы тоже считаете, что тост не к месту?

МЯТЛОВ (озадачено). Ну… почему же?

ЧУПАХИН. Так! Слишком много разговоров! Андрей, Виктор! Сели, налили.

Из кухни выходит Алебастрова с подносом. На подносе

дымящиеся тарелки.

Галя, ты тоже садись! Брось ты эти тарелки! Садись! Все должны выпить!

Алебастрова ставит поднос на стол, садится. Все поднимают

рюмки, но, словно по негласному уговору, не чокаются.

Ничего, сын! Не вешай нос! Все будет хорошо! А про сегодняшнее - забудь! В жизни и не такое случается.

АЛЕКСАНДР. Заметано!

Все выпивают и закусывают.

МЯТЛОВ. Ничего, Саня… Непоправима только смерть.

АЛЕКСАНДР. Не дождется!

ТАЙМУХИНА (Алебастровой). А ты говорила!

СЦЕНА 8

АЛЕКСАНДР. Чего-то не хватает… А, вот! Музыки!

АЛЕБАСТРОВ. А надо ли, Саня?

АЛЕКСАНДР. А чего сидеть в тишине?

Встает и, подойдя к музыкальному центру, включает приемник.

Голос ведущего: - "В ближайшие полчаса Игорь Тальков,

Модерн Токинг, Анне Вески и Эдита Пьеха. Оставайтесь с

нами на "Ретро-ФМ""!

Ну да, папа вчера последним приемник слушал… Но это даже к лучшему. Надеюсь, "Ретро-ФМ" всех устроит? Молчание, - знак согласия…

Садится за стол, наливает. В это время звучит песня Игоря

Талькова "Память".

Ну что, еще по одной?

АЛЕБАСТРОВА. Ты хотел поесть, Саня.

АЛЕКСАНДР. А теперь не хочу, тетя Галя… (прислушивается к песне). Да и не хотел. Нет аппетита, тетя Галя. Понимаете?

АЛЕБАСТРОВА. Ты целый день голодный, Саня. Тебе надо поесть. Иначе…

АЛЕКСАНДР. Что - иначе?

АЛЕБАСТРОВА. Иначе развезет.

АЛЕКСАНДР. Откуда вы знаете, тетя Галя, может, именно этого я и хочу? Мне как-то надо прожить этот день… (кривится) Мне как-то уснуть надо!

АЛЕБАСТРОВА. Ничего страшного, выпьешь на ночь снотворного.

АЛЕКСАНДР. Не хочу я снотворного… Я выпить хочу! Ну, кто со мной?

ВАРИКОЗОВ. Я тебя когда-нибудь бросал, Саня? Сейчас мы это дело быстро организуем!

АЛЕКСАНДР (прислушивается к песне). Черт! (опускает голову)

Алебастров молча встает, подходит к музыкальному центру,

переключает каналы, находит "Русское радио".

АЛЕБАСТРОВ. Хотя нет, и здесь может быть нечто актуальное…

Просматривает компакт-диски, выбирает и ставит один из них.

Из колонок музыкального центра звучит инструментальная

музыка.

Вот так-то будет лучше. Как звуковой фон. Никто не против?

МЯТЛОВ. Молодцом, Сергей.

АЛЕБАСТРОВА (всем). А он и дома чаще всего такую музыку слушает.

АЛЕБАСТРОВ. А что делать, если я современный человек? А современные люди отвыкли от тишины. Для них тишина - практически синоним одиночества. Что каждый делает, придя домой? Телевизор включает, или приемник, или магнитофон… Неважно что, лишь бы не находиться в тишине.

МЯТЛОВ. Действительно, интересно, - как люди раньше жили в тишине? А ведь это было совсем недавно, кажется, только руку протяни! Даже у меня работа, вроде бы, требует тишины, - но и я обычно включаю приемник. И ничуть не мешает, а даже наоборот... Интересная мысль.

АЛЕБАСТРОВ. Можешь даже где-нибудь использовать, дядя Андрей. Разрешаю.

МЯТЛОВ. Вот поросенок.

АЛЕБАСТРОВ. Прошу заметить, этому поросенку тридцать три года. Возраст, понимаете ли, Христа, не шутка.

Алебастров садится, берет ложку, начинает есть. Все

следуют его примеру. Кроме Александра. Он вяло

ковыряется вилкой в салате. Алебастров замечает это.

Подкрепись, братишка. В ногах, как говорится, правды нет. А в голодном желудке, - тем более.

Александр улыбается кузену, начинает есть, но с видимой

неохотой. Остальные едят с аппетитом. Некоторое время

проходит в молчании.

КАРМАНОВ. Кг-м (откладывает ложку). Когда я ем, я глух и нем.

Все продолжают молча есть. Только Таймухина взглядывает

на Карманова.

Товарищ, тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу.

ТАЙМУХИНА (не сдерживается). Промолчишь, - глядишь, за умного сойдешь.

КАРМАНОВ. Ну вот, поели, теперь можно и поспать. Вернее, - выпить.

Карманова молча показывает кулак Карманову.

Понял, не дурак… Никто покурить не хочет?

АЛЕБАСТРОВА. Ну, сколько можно курить?

АЛЕБАСТРОВ. А что делать, мама? Женщины ведут разговоры за чаем, мужики за сигаретой…

Александр молча встает и идет в прихожую. Следом за ним

встают и выходят из дома Варикозов, Ухоботнов и Карманов.

Варикозов что-то хватает со стола и дожевывает на ходу.

СЦЕНА 9

ЧУПАХИН. Вроде, ожил…

ТАЙМУХИНА. А я что говорила?

Алебастров внимательно смотрит на Таймухину, но молчит.

А вы все, - не надо, не надо ему говорить! (Алебастрову) Что ты на меня так смотришь?

АЛЕБАСТРОВ. Ничего (отводит взгляд). Пойду к ребятам, покурю.

Выходит из дома.

МЯТЛОВ. По-моему, ты рано радуешься, Надя.

ТАЙМУХИНА. Ага, еще один пессимист нашелся. Тебя-то что не устраивает?

МЯТЛОВ. Фазиль Искандер как-то заметил, что нет ничего хуже, чем оскорбленный идеализм. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл таков.

ТАЙМУХИНА. Это ты к чему?

МЯТЛОВ. Это я к тому, что как бы Саня не ожесточился. В этом случае он объявит войну всему миру, и в первую очередь - женщинам. Как тебе, феминистке, такое следствие твоего поступка?

ТАЙМУХИНА. Во-первых, это еще бабушка надвое сказала. А во-вторых, - причем здесь я?

АЛЕБАСТРОВА. Кто тебя просил говорить Сане обо всем сегодня?

ТАЙМУХИНА. Уймись! Еще раз повторяю, если не от нас, то от других Саня узнал бы всю правду. Не сегодня, так завтра. А тебе, Андрей, отвечу так. Ты использовал тот прием, за который совсем недавно упрекнул меня.

МЯТЛОВ. Это какой?

ТАЙМУХИНА. Ты же сам сказал, - как любишь ты, Надя, все сводить к личному!

МЯТЛОВ. Укол принимаю. Замечу только, что говорил я без всякого умысла. Поскольку победа в споре меня давно не интересует.

ТАЙМУХИНА. А что же тебя интересует?

МЯТЛОВ. Истина. Если я ошибаюсь, я всегда признаю свою неправоту.

ТАЙМУХИНА. Это можно воспринимать как предложение к продолжению спора?

МЯТЛОВ. Нет у меня никакого желания спорить. К тому же в этой игре не та ставка, чтобы спорить. Речь идет не об отвлеченной идее, а о моем племяннике.

ТАЙМУХИНА. А вот у меня есть. Весь вечер я только и слышу: - "Что ты делаешь? Зачем?" Зато теперь вместо того, что бы мне сказать спасибо, меня оскорбляют.

МЯТЛОВ. Никто тебя не оскорбляет, Надя.

ТАЙМУХИНА. Ну, конечно. Только и делаете, что оскорбляете.

Пауза.

Нет уж, взялся за гуж, - не говори, что не дюж!

ЧУПАХИН. Это сегодня когда-нибудь кончится? Вам не надоело?

ТАЙМУХИНА. Мне - да. А им, похоже, нет.

МЯТЛОВ. Успокойся, Надя. Ты полностью права. Только успокойся.

ТАЙМУХИНА. Мне подачек не нужно.

ЧУПАХИН. Пожалуйста, Надя, не спорь!

ТАЙМУХИНА. А кто спорит? Нет, мы не спорим! Мы истину ищем, как он утверждает! (показывает на Мятлова)

МЯТЛОВ. Истина только Богу известна. А у людей может быть всего лишь правда. Причем, у каждого - своя.

ТАЙМУХИНА. Каков ловкач! Только что он утверждал, что спор для него есть ничто иное, как способ найти истину.

МЯТЛОВ. Я от своих слов не отказываюсь. Спор для меня поиск истины. Попытка хотя бы приблизиться к Богу. Встать над схваткой, умять свое маленькое "Я", и взглянуть на мир глазами моего оппонента.

ТАЙМУХИНА. Ах, даже так? Ну, так встань над схваткой, и взгляни на мир моими глазами.

МЯТЛОВ. Уже. Выиграть поединок любой ценой, самоутвердиться за счет другого, - вот и весь твой метод. А если прикуп таков, - зачем мне с тобой спорить? Оставайся при своей правде, - чужую точку зрения ты все равно не примешь.

ТАЙМУХИНА. Еще бы. С какой стати я должна принимать твою точку зрения, если для тебя она заключается в моей неправоте.

МЯТЛОВ. Странная ты женщина, Надя. Неженский у тебя ум.

АЛЕБАСТРОВА. Ошибаешься, Андрей, как раз-то женский.

ТАЙМУХИНА. А ты не встревай.

АЛЕБАСТРОВА. Что и требовалось доказать.

ТАЙМУХИНА. Что ты хочешь этим сказать?

АЛЕБАСТРОВА. Одни эмоции.

ЧУПАХИН. Да ну вас. Пойду лучше с ребятами покурю.

Встает и идет в прихожую. На пороге оборачивается.

Одно утешение, - друзья у моего сына что надо! Отличные ребята!

ТАЙМУХИНА. Особенно Олег. Вот уж воистину настоящий друг!

ЧУПАХИН (останавливаясь, в сердцах). Ну, чем тебе Олег не угодил?

СЦЕНА 10

ТАЙМУХИНА. Друг называется! А сам со свидетельницей шуры-муры за спиной крутит!

ЧУПАХИН. (пожимает плечами) А что в этом такого? Дело молодое. Да и свидетельница симпатичная. Сам бы приударил, будь моложе и неженат. Он же не знал, что все так обернется.

ТАЙМУХИНА. Ага, потому-то он весь вечер голову ломает, кого ему выбрать, - Саню или Аллу? Тоже тут все про любовь какую-то талдычит.

АЛЕБАСТРОВА. Ну, везде влезет!

МЯТЛОВ. Все же, странная ты женщина, Надя! В первый раз такую встречаю.

ТАЙМУХИНА. Теперь-то что тебе не нравится?

МЯТЛОВ. Любая женщина, в отличие от мужика, мечтает о любви, верит в ее существование, живет этим. Но не ты.

ТАЙМУХИНА. А мужики, значит, в любовь не верят?

МЯТЛОВ. Нет, почему же? Втайне, в глубине души, даже самый отъявленный циник, мне кажется, верит. Но для нас не это главное.

ТАЙМУХИНА. А что же для вас главное?

МЯТЛОВ. Жизнь во всех ее проявлениях. А любовь всего лишь часть общего. Быть может, самая лучшая, но и только.

ЧУПАХИН (видя, что Таймухина собирается возразить Мятлову). Подожди, Надя. Ты лучше мне вот что скажи. С чего ты взяла, что у Олега шуры-муры с Аллой до сих пор?

ТАЙМУХИНА. А откуда, ты думаешь, мы узнали о причине поступка невесты? Олег узнал от Аллы.

ЧУПАХИН. Когда? Меня интересует - когда?

ТАЙМУХИНА. Часа два назад она ему позвонила, и все объяснила.

ЧУПАХИН. Выходит, он сам все недавно узнал?

ТАЙМУХИНА. Врать не буду.

ЧУПАХИН. Так чего же ты взъелась на него?

ТАЙМУХИНА. Так он, вместо того, что бы сразу же послать Аллу подальше, до сих пор с нею общается!

ЧУПАХИН. Ну… Так тоже нельзя, - сразу от ворот поворот.

ТАЙМУХИНА. Вот-вот. Был бы настоящий друг, как ты говоришь, сразу бы послал подальше.

ЧУПАХИН. Неужто у них с Аллой что-то серьезное?

ТАЙМУХИНА (с сарказмом). Любовь!

ЧУПАХИН. Да, парню можно только посочувствовать… (задумывается)

МЯТЛОВ. Слушай, Надя, какая муха тебя сегодня укусила? Не нравится тебе это слово, - и на здоровье! Но других не трогай!

ТАЙМУХИНА. Ненавижу, когда врут! Заладили, - любовь, любовь… А сами-то, сами в нее верите?!

МЯТЛОВ. За других говорить не буду, но я - верю! Верил, верю, и буду верить! Если ты хочешь видеть в своем муже только самца, - это твое право! А я хочу видеть в своей жене прежде всего человека! Друга, с которым нас объединяет не только постель и общий быт, но и нечто большее!

ТАЙМУХИНА. Ай-яй-яй! Сколько красивых слов! Ты сам-то веришь в то, что сказал?

МЯТЛОВ. Если бы не верил, то не говорил!

ТАЙМУХИНА. Тебе не привыкать!

МЯТЛОВ. Что не привыкать?

ТАЙМУХИНА. Сочинять сказки.

АЛЕБАСТРОВА. Зачем ты споришь, Андрей? Ты же видишь, что ей что в лоб, что по лбу!

ТАЙМУХИНА. Это я не знаю, зачем на вас время трачу!

МЯТЛОВ. Если ты думала меня оскорбить, Надя, то это ты промахнулась. Свое место я давно знаю. Но спроси сама себя, Надя, - что было бы с людьми, если бы не потаенная вера в чудо любви?

ЧУПАХИН. (выходя из задумчивости) Да уж, дела… (по неосторожности садится в кресло, где спит Спящий гость, тут же вскакивает). Слушайте, может, он умер? (прислушивается). Да нет, дышит.

ТАЙМУХИНА. На твоем месте я давно его вышвырнула бы отсюда!

ЧУПАХИН. Занесла его сюда нелегкая! Ну да ладно... Всякий мог оказаться на его месте.

ТАЙМУХИНА. Все добренькими хотите показаться?

Со двора возвращаются Александр, Ухоботнов, Варикозов,

Карманов и Алебастров.

Вот они идут. Сейчас ты должен все рассказать Сане.

ЧУПАХИН. Не буду я ничего говорить. Пусть сами разбираются… И ты, Надя, только попробуй вмешаться!

ТАЙМУХИНА. Напугал! Да только я и сама вмешиваться больше не собираюсь. Сами разбирайтесь, если такие умные.

Конец второго действия.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА 1

В гостиной за столом сидят Алебастров и Ухоботнов. Обстановка прежняя, разве что на свадебном столе заметный беспорядок. За окнами - ночь. Спящий гость по-прежнему спит в кресле. Из колонок музыкального центра доносится все та же инструментальная музыка.

УХОБОТНОВ (негромко). Цейтнот, цейтнот…

АЛЕБАСТРОВ. Вернее - пат.

УХОБОТНОВ. Почему?

АЛЕБАСТРОВ. Ты сам все прекрасно понимаешь, Олег.

УХОБОТНОВ. А если нет?

АЛЕБАСТРОВ. Значит, не хочешь.

УХОБОТНОВ. А хотя бы и так.

АЛЕБАСТРОВ. Хорошо. Ты на перепутье, Олег, и ты сам волен выбирать, на какую из дорог тебе ступить. Но в какую бы сторону ты ни пошел, тебя всюду ждет утрата. Предпочтешь любовь, - потеряешь дружбу. И наоборот. Причем, в последнем случае, скорее всего, ты вдобавок потеряешь дружбу. То есть, то, что решил сохранить.

УХОБОТНОВ. Это еще почему? С любовью, положим, все понятно… Хотя, - это ты врешь! Саня - мой друг! Он все поймет!

АЛЕБАСТРОВ. Марк Твен как-то заметил, что настоящим другом можно назвать лишь того, кто остается с тобой, даже если ты не прав… Останется ли Саня с тобой после того, как узнает о ваших отношениях с Аллой, - большой вопрос.

УХОБОТНОВ. Так я ко всему прочему еще и не прав, по-твоему?

АЛЕБАСТРОВ. Нет, почему же? У всякого своя правда. С твоей точки зрения прав ты. Но есть еще правда Сани… Какова она, ты сам должен понимать.

УХОБОТНОВ (с иронией). Какую мрачную картину ты нарисовал! Хорошо. Выберу Аллу, - стану в глазах Сани предателем… Это понятно и без тебя. Хотя это мы еще посмотрим! Но если я предпочту дружбу, - почему я потеряю Саню?

АЛЕБАСТРОВ. Потому что жизнь человека, - это череда непрерывных решений, больших и малых, в результате которых, помимо всего остального, возникает тоска по утраченным вариантам судьбы. Каким бы хорошим тебе не показалось решение сегодня, завтра ты все равно пожалеешь о сделанном.

УХОБОТНОВ. Вот только не надо умничать! Ты мне скажи просто, - что мне делать?

АЛЕБАСТРОВ. Что тебе делать, - это ты сам должен решить.

УХОБОТНОВ. Хозяин - барин?

АЛЕБАСТРОВ. Именно.

УХОБОТНОВ. Ты мне лучше на вопрос ответь.

АЛЕБАСТРОВ. Ладно. Хочешь ты того, или нет, но если выберешь Саню, то вскоре возненавидишь его. Ты будешь видеть в нем виновника своей неустроенности, своего одиночества. Если, конечно, любовь к Алле, - это настоящее. Если же тебе только показалось, - то выбирать тебе нечего.

УХОБОТНОВ. Это, надо так понимать, в качестве совета?

АЛЕБАСТРОВ (громко вздыхает). Да (торопливо). Мне искренне жаль тебя, Олег. И поверь мне, это не в утешение. Я сам когда-то попал в такую же ситуацию… Ну, почти такую же.

УХОБОТНОВ. И что же ты выбрал?

АЛЕБАСТРОВ. Я выбрал любовь. Вернее, - это она за меня выбрала. Как ни банально, но сердцу не прикажешь (смолкает). Самое смешное, что вскоре я потерял и любимую. Наверное, это можно понимать, как наказание за предательство.

УХОБОТНОВ. Ну и в мясорубку я угодил! (молчит) Нет, я и без тебя все понимаю, Олег! Все прекрасно понимаю! Только…

АЛЕБАСТРОВ. Хочется переложить всю ответственность за свой поступок на кого-нибудь другого? Как в детстве?

УХОБОТНОВ. Да пошел ты!.. (умолкает) Извини... И все из-за какой-то козы!

АЛЕБАСТРОВ. Можно и без извинений. Кстати, об этой самой козе. Они с Аллой большие подруги?

УХОБОТНОВ. Как я с Саней.

АЛЕБАСТРОВ. Тогда в данный момент Алла решает точно такую же проблему, что и ты. Конечно, при условии, что она тебя любит по-настоящему.

Ухоботнов вскакивает, садится обратно, обхватывает голову.

Затем открывает бутылку, наливает водки, выпивает.

Думаешь, это выход?

УХОБОТНОВ. Еще какой! (показывает на Спящего гостя) Видишь это тело? Ему ничего не нужно! И ничто его не волнует!

АЛЕБАСТРОВ. Это до определенного момента. Когда он проснется, проблемы к нему вернутся.

УХОБОТНОВ. Какие у него могут быть проблемы?"

АЛЕБАСТРОВ. Да хотя бы самая насущная.

УХОБОТНОВ. Это какая?

АЛЕБАСТРОВ. Где взять похмелиться?

УХОБОТНОВ. Ну, разве это проблема? (показывает рукой на стол)

Из комнаты Александра выходит Варикозов, подсаживается к

Алебастрову и Ухоботнову.

Вон тут сколько этого дерьма.

ВАРИКОЗОВ. Что приуныли, господа офицеры?

Алебастров и Ухоботнов отмалчиваются.

Может, выпьем?

УХОБОТНОВ (глядит на Алебастрова). Не хочу.

ВАРИКОЗОВ. Что значит, - не хочу?! А ты захоти!

УХОБОТНОВ. Не буду!

ВАРИКОЗОВ. Что значит, - не буду?! А ты будь!

УХОБОТНОВ. Банкуй, заноза! Все равно не отстанешь, репей.

ВАРИКОЗОВ (наливая всем). Совсем ты распоясался без отцовского ремня, как я погляжу. Смотри, выпорю!

УХОБОТНОВ. Отстань, и без тебя тошно.

ВАРИКОЗОВ. Еще и шуток не понимаешь (выпивает, не чокаясь). Уйду я от вас, злые вы.

Встает, делает несколько ударов на манер того, как боксеры

ведут "бой с тенью". Забирает непочатую бутылку водки

и закуску в тарелке. Уходит обратно в комнату Александра.

СЦЕНА 2

УХОБОТНОВ (поднимается). Я тоже пойду.

АЛЕБАСТРОВ. Куда?

УХОБОТНОВ. На кудыкину гору.

Выпивает и, не закусывая, встает и выходит из дома во двор.

АЛЕБАСТРОВ. Ну, кто тебя просил?

Алебастров сидит, понурив голову. Через минуту со двора

входят Мятлов и Карманов. Алебастров не замечает их.

Вот ведь дурак!

МЯТЛОВ (входя в гостиную). Кто?

АЛЕБАСТРОВ (вздрагивает, видит неразлучную пару). Я. Именно что первый дурак во всем Арканзасе!

КАРМАНОВ. Э, батенька, да у вас мания величия, никак?

МЯТЛОВ. И какова причина столь неутешительного вывода, Сергей?

АЛЕБАСТРОВ. Давно бы уже пора понять, что людям потребно говорить только то, что они хотят услышать! Вот кто меня просил правду-матку резать? И вообще, это не моя жизнь! Каждый должен совершать свои ошибки.

МЯТЛОВ. И кого же ты осчастливил? Надеюсь, не Саню?

АЛЕБАСТРОВ. Олега…

МЯТЛОВ. То-то он букой мимо нас шмыгнул.

КАРМАНОВ. Я ужас, летящий на крыльях ночи!

АЛЕБАСТРОВ. Он во дворе?

МЯТЛОВ. Да нет, выбежал за ворота.

АЛЕБАСТРОВ. Понятно... Но недруга я себе, похоже, нажил.

КАРМАНОВ. И поделом. Кто людям помогает, тот время тратит зря. В смысле, промолчишь, глядь, - за умного сойдешь.

АЛЕБАСТРОВ. Вот и я о том же.

МЯТЛОВ. Ну, и как она выглядела, правда-матка?

АЛЕБАСТРОВ. Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь… Ну, и так далее.

МЯТЛОВ. Неужели все так мрачно?

АЛЕБАСТРОВ. Куда как. Сам побывал в такой ситуации.

МЯТЛОВ. И, конечно, решил помочь Олегу советом?

АЛЕБАСТРОВ. Ну да… А хотелось всего-то помочь парню. Нет, правда! Что бы на чужих ошибках учился, а не на своих.

МЯТЛОВ. Вроде бы взрослый человек, Сергей. Не вьюнош бледный со взором горящим, это уж точно. Давно бы уже пора понять, что советуй не советуй, а все равно всяк поступает по-своему.

АЛЕБАСТРОВ. Я тебе больше, дядя Андрей, скажу, - людей не только история, но и своя жизнь ничему не учит. Все равно на одни и те же грабли наступают.

Все трое молчат.

И сидеть тошно, и уйти нельзя.

КАРМАНОВ. А ты бери пример с него (показывает на Спящего гостя.) И здесь его нет, но и уходить ему никуда не надо.

Все трое, глядя на Спящего гостя, невольно улыбаются.

Может, разбудить его?

МЯТЛОВ. Зачем?

КАРМАНОВ. А чтобы жизнь медом не казалась.

МЯТЛОВ. Не надо. Пусть уж хоть один человек в этом доме будет сегодня счастлив.

КАРМАНОВ. А может, и нам последовать его примеру? А что, тут на всех хватит (показывает на стол). И даже остальным останется.

Из спальной выходит Карманова.

(поет) Господь, взгляни на это тело! Его ты создал неумело…

КАРМАНОВА (устало). Все паясничаешь?

КАРМАНОВ. Стараюсь, Лена… Да выходит плохо. Совсем, совсем затек весь…

КАРМАНОВА. Дурень ты… Дурашка.

КАРМАНОВ. Как родители?

КАРМАНОВА. Спят. И мама спит. И отец наконец-то успокоился.

КАРМАНОВ. Может, домой пойдем, Лена? Смотри, первый час ночи уже… Нет, я все понимаю, но что мы можем сделать?

КАРМАНОВА. Хочешь - иди. А мое место здесь.

КАРМАНОВ. Тебе хоть прилечь надо, Лена.

КАРМАНОВА. Какое уж тут спать? Да и где тут приляжешь? (смотрит на Спящего гостя) Развалился тут!

СЦЕНА 3

Из комнаты Александра выходят Варикозов и Александр.

ВАРИКОЗОВ. (говорит на ходу, догоняя Александра) Ну, хочешь, я сам пойду и нахлобучу ему?

АЛЕКСАНДР (усаживаясь за стол). Только попробуй!

ВАРИКОЗОВ. А что тут такого? Набью ему морду, он и отстанет от нее.

КАРМАНОВ. А если не поймет?

ВАРИКОЗОВ. Еще раз набью.

КАРМАНОВ. И так до победного конца? Вояка. А если он тебе набьет?

ВАРИКОЗОВ. (усмехается) Пусть попробует! У меня третий дан!

КАРМАНОВ. Нет пределов совершенству!

ВАРИКОЗОВ. Это точно. Скоро на четвертый сдам.

КАРМАНОВ. Да вы, батенька, просто Терминатор какой-то, как я погляжу!

ВАРИКОЗОВ (наконец понимает, что Карманов просто издевается над ним). Терминатор, Терминатор…

МЯТЛОВ (Карманову и Варикозову). Брэк! (Александру) Я вот что давно хочу сказать тебе, Саня, но все никак не могу выбрать подходящий момент. Ты бы сходил к Светлане, поговорил…

АЛЕБАСТРОВ. В самом деле, Саня.

АЛЕКСАНДР. Унижаться? Ну, уж нет!

АЛЕБАСТРОВ. Ты не горячись, Саня. Просто встретиться, поговорить, и расставить все точки над "I".

АЛЕКСАНДР. Ты не понимаешь, Сережка! Ты ничего не понимаешь! После всего, что она сделала! Прийти! Да еще и говорить! О чем?

АЛЕБАСТРОВ. Знаешь, Саня, я тоже когда-то не захотел унижаться. Как выяснилось много позже, - зря… А всего-то и надо было, как я узнал потом, проявить настойчивость.

АЛЕКСАНДР. Ты о жене?

АЛЕБАСТРОВ (думает). О ней. Она женщина, а женщины больше живут эмоциями, сиюминутным.

ВАРИКОЗОВ. Точно. Все бабы такие!

КАРМАНОВА. Ты выбирай выражения!

АЛЕБАСТРОВ. В самом деле, не обобщай, Леха (Александру). Ей просто примерещилось, а у меня… У меня взыграло ретивое. И, если разобраться, я даже не знаю, кто из нас виноват в том, что все получилось так.

АЛЕКСАНДР. Ну, а если я последую твоему совету, что это изменит? Если женщина приняла решение…

ВАРИКОЗОВ. Решать должен мужик!

КАРМАНОВА. Если он вообще способен решать.

КАРМАНОВ. Услышала бы твои слова, Леха, наша многоуважаемая Надежда Ивановна…

АЛЕБАСТРОВ. И правда, не нагнетай обстановку, Леха.

В гостиную из кухни выходят Таймухина и Алебастрова,

садятся за стол.

Женщина такой же человек, как и наш брат мужик. И у нее есть все права. В том числе и право выбора.

КАРМАНОВ (в сторону). Помяни черта…

ВАРИКОЗОВ. Да ну вас! Развели философию. Тут действовать надо, а не умничать.

В дом заходит Ухоботнов. Мгновение стоит в прихожей,

потом решительно проходит в гостиную и садится за стол.

Олег! Хоть ты скажи ему!

УХОБОТНОВ. Что?

ВАРИКОЗОВ. Что действовать надо, а не киснуть дома!

УХОБОТНОВ. В смысле?

ВАРИКОЗОВ. Пойти и нахлобучить этому орлу! Маваши ему навешать! Он и отстанет от Светланы!

УХОБОТНОВ (неожиданно оживляется). В самом деле, Саня!

АЛЕКСАНДР. И ты туда же?!

УХОБОТНОВ. Да нет, ты не понял! Я не в том смысле… Ты Леху не слушай! Он тебе насоветует! Давай сходим к Светлане, а? Я все устрою!

АЛЕКСАНДР. Что, прямо сейчас?

УХОБОТНОВ. А хоть бы и сейчас. Что тут такого? Помнишь, как ты залез к ней в три часа ночи на балкон?! (Всем) Представляете, месяц назад он залез к Светлане ночью на балкон! А это третий этаж!

АЛЕБАСТРОВА. Саня! Да ты что?!

ТАЙМУХИНА. Ну и дурак!

АЛЕКСАНДР (нехотя). Это было тогда. А теперь я этот дом за три версты обходить буду!

УХОБОТНОВ. Еще раз подумай, Саня.

АЛЕКСАНДР. И думать нечего. Все, вопрос закрыт! И не вяжитесь больше ко мне!

ТАЙМУХИНА. Правильно, Саня, не слушай его!

У Ухоботнова звонит сотовый телефон, все непроизвольно

начинают искать свои телефоны. Ухоботнов вытаскивает

мобильник, все тут же успокаиваются, смотрят на Ухоботнова.

УХОБОТНОВ (по телефону). Да… Нет, не разбудила… Потом все расскажу… Да, здесь… Алла, я тебе потом перезвоню, хорошо? (морщится, косится на Александра)

СЦЕНА 4.

АЛЕКСАНДР (глядя, как Ухоботнов убирает сотовый телефон в карман). Это… Алла?

УХОБОТНОВ. Да… Она.

ТАЙМУХИНА. А чего засмущался? Как свои делишки за спиной друга обделывать, так он мастер, а как ответ держать, - так сразу в кусты!

УХОБОТНОВ. Во-первых, это не ваше дело, а во-вторых…

ТАЙМУХИНА. Ты еще в-третьих выдумай!

УХОБОТНОВ (запальчиво). Да хоть в-десятых!

АЛЕБАСТРОВА. Надя! Не лезь не в свое дело! Мальчики сами разберутся!

ТАЙМУХИНА. Мальчики! За двадцать лет каждому, лбы здоровенные, на каждом пахать можно, - а они все в мальчиках ходят! Один сопли развесил, другой лучшему другу врет!

УХОБОТНОВ. Я никому не врал!

ТАЙМУХИНА. Ну, конечно! Он не врал! Да как ты после этого можешь в глаза Сане смотреть?!

КАРМАНОВ. Какая женщина! Воительница! Валькирия!

ТАЙМУХИНА. Ты все не уймешься?

КАРМАНОВ. Тьфу на тебя!

ТАЙМУХИНА. Шизофреник!

КАРМАНОВ. Еще раз тьфу на тебя!

МЯТЛОВ. Виктор, Виктор! Спокойствие!

КАРМАНОВ. Спокойствие! Только спокойствие! Это дело житейское!

ТАЙМУХИНА. Идиот!

КАРМАНОВ. По этому поводу, дражайшая Надежда Ванна, вам уже было сказано в свое время! Но я могу еще раз повторить.

ТАЙМУХИНА. Что, источник иссяк?! Нечем больше крыть?

КАРМАНОВ. Нет препятствий патриотам!

ТАЙМУХИНА. О! Снова словесный понос пошел!

КАРМАНОВ. Ты что, сватья, совсем одичала, что ль? Да мы в женихах, как в сору роемся!

ТАЙМУХИНА. Что?!

КАРМАНОВ. Ванюша! Прими телеграмму! Вместо одной дочки даю другу дочку! Точка! И деньжат добавлю! Точка. Слышь, Ваня, правда, правда, не обижу!

ТАЙМУХИНА. Что он несет?!

КАРМАНОВ. Нам вашей дочки и даром не надь, и с деньгами не надь!

ТАЙМУХИНА. Нет, что он несет?!

КАРМАНОВ. А что тут непонятного? Думаете, она просто так тут воду мутит? Как же!

АЛЕБАСТРОВА. Виктор, ты думаешь?!

КАРМАНОВ. Тут семи пядей во лбу иметь не надо, чтобы догадаться.

ТАЙМУХИНА. Что вы слушаете этого шизофреника! Что он тут выдумывает?!

КАРМАНОВ. Жалко!

ТАЙМУХИНА (недоуменно). Что жалко?

КАРМАНОВ. Жалко, что руки привязаны! А то бы как дал!

ТАЙМУХИНА. А ты дай! Дай!

КАРМАНОВА. Надежда Ивановна, покиньте этот дом, пожалуйста!

ТАЙМУХИНА. Да кто ты такая, что бы мне на дверь указывать?!

КАРМАНОВА. Вон отсюда!

ТАЙМУХИНА. Думаешь, испугала?! Но я уйду! Ноги моей здесь больше не будет! А вам всем пусть будет стыдно!

Таймухина выскакивает в прихожую, и возвращается.

Думаешь, это ты меня прогнала?! Ха! Девчонка! Да это я больше не хочу оставаться в этом сумасшедшем доме!

Таймухина выбегает в прихожую, громко хлопает входная

дверь.

КАРМАНОВ. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Абы что, но последнее слово должно остаться за нею!

АЛЕБАСТРОВА. Проводить бы ее надо… Нехорошо. Ночь, а на улицах нынче неспокойно.

КАРМАНОВ. А что, есть желающие?

Пауза.

Добровольцев не видать. За неимением оных вопрос считаю закрытым. Да и вообще, эту злобную мегеру даже маньяк за семь кварталов обойдет, не то что!

МЯТЛОВ. Виктор, не по-мужски за спиной шептаться.

КАРМАНОВ. Молчу, молчу. Дабы не уподобляться.

Пауза.

АЛЕБАСТРОВА. Никак в голову взять не могу… Виктор, ты в самом деле думаешь, что она…

КАРМАНОВ. Хотите - верьте, хотите - нет, тетя Галя. Я ничего доказывать не собираюсь.

АЛЕБАСТРОВА. И все же как-то не верится.

КАРМАНОВ. Ладно. Не думайте, что я такой уж умный. Я тут случайно услышал, как она тете Люде нашептывала, что надо, мол, пока не поздно, свести Саню с ее средней дочкой… Говорить просто не хотел. Чтобы не подумали чего. Случайно вышло.

АЛЕБАСТРОВА. Катей? Да, среднюю дочку Нади зовут Катя…

КАРМАНОВ. А я что говорю?

Длительная пауза. Алебастрова погружается в задумчивость.

Остальные искоса поглядывают на Ухоботнова.

УХОБОТНОВ. Ну, что вы на меня смотрите?! В чем я виноват? В том, что люблю?! Да, люблю! Но разве это вина?!

АЛЕБАСТРОВ. Скорее - беда. Но только в данном контексте.

СЦЕНА 5

КАРМАНОВ. Эх! Надежды Ванны на вас нет! Уж он бы вам показала, где раки зимуют! (изображает Таймухину) Какая-такая любовь? Кто тут в эти сказочки верит? Белены объелись?

МЯТЛОВ. Никто тебя ни в чем не обвиняет, Олег. Просто сама ситуация нетривиальная.

ВАРИКОЗОВ. Да уж, попадос конкретный! А я думаю, чего он загрузился? (Ухоботнову) Ты что, в самом деле?

УХОБОТНОВ. А что мне делать? Подскажите! (Алебастрову) Ты, Сергей! Ты же так и не ответил на мой вопрос.

АЛЕБАСТРОВ. Еще раз повторяю, ответить на него можешь только ты сам.

УХОБОТНОВ. Умываешь руки?

АЛЕБАСТРОВ. Даже если я дам тебе совет, ты все равно поступишь по-своему.

МЯТЛОВ. Олег, не перекладывай ответственность за свои поступки на других.

УХОБОТНОВ. Ага! Все-таки я виноват, получается?! Крайнего нашли?!

МЯТЛОВ. Олег, никто тебя ни в чем не винит.

КАРМАНОВ. А кто на тебя всех собак вешал, сейчас злодеев на улицах пугает.

УХОБОТНОВ. Тогда почему все смотрят на меня, как на преступника?! Что я такого сделал?! Я что, по своему желанию с Аллой познакомился? Разве не так? А главное, еще вчера, - да что там, сегодня утром! - никто ничего не замечал, а теперь я в чем-то виноват. Ну да, ситуация изменилась! Но мы-то с Аллой, мы в чем виноваты? В чем?! В том, что эта дура такой крендель выкинула?!

АЛЕКСАНДР. Не говори так о ней!

УХОБОТНОВ. Прости, Саня. Я… я не хотел. Вырвалось. Но хоть ты мне скажи, - что мне делать? Если вы мне оба одинаково дороги! Не могу же я разрезать себя пополам?

Смотрит на Александра. Александр молчит.

Вот видишь, молчишь…

МЯТЛОВ (вставая). Пойдем, Виктор. И ты, Сергей. И ты, Алексей.

ВАРИКОЗОВ. Куда?

МЯТЛОВ. Во двор. Давно мы не курили.

ВАРИКОЗОВ. Так я же не курю!

КАРМАНОВ. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. (Варикозову, поднимаясь из-за стола). Пошли, пошли, Леха. Если не куришь, просто так постоишь, за компанию.

ВАРИКОЗОВ. Ладно, уговорили.

Мятлов, Карманов, Алебастров и Варикозов выходят из дома

во двор.

КАРМАНОВА. Тетя Галя, вы мне рецептик обещали. Помните, того салата, с печенью…

АЛЕБАСТРОВА (выходя из задумчивости). Какого салата?

КАРМАНОВА. Вон того… (тыкает пальцем в один из салатов на столе) Пойдемте на кухню, там у мамы книжка с рецептами, запишем. Заодно чаю попьем.

АЛЕБАСТРОВА. Все никак из головы не идет… Ох, Надя, Надя… А ты знаешь, Лена, в чем-то я ее понимаю. Стыдно сказать, но когда-то и я подыскивала Сережке пару среди дочек моих подруг.

КАРМАНОВА. И это обсудим, тетя Галя. Пойдем.

Уходят в кухню, оставляя Александра и Ухоботнова с глазу

на глаз.

СЦЕНА 6

Ухоботнов что-то чертит пальцем на скатерти. Александр склонил голову.

УХОБОТНОВ. Саня!

Александр поднимает голову.

Если считаешь меня предателем, только скажи, - и я уйду. Ни слова в свое оправдание. Единственное, - не верь ты этой дуре, не врал я тебе! Сказать боялся, это да… Но не врал. Но ты пойми, Саня, - вот так, сразу, в один день! Сначала Света. Потом я… Я не мог.

АЛЕКСАНДР (поднимает голову). А я думал, что вы с Аллой подыгрываете нам. Думал, что это игра у вас такая… Хотя, нет, вру. Не думал я ни о чем. И не замечал. Счастливые не только часов, но и всего остального не наблюдают. Чужая жизнь для них - обратная сторона Луны.

УХОБОТНОВ. Саня, последний раз прошу, - поговори со Светланой! Еще не поздно! Алла сможет ее уговорить!

Александр наливает в две рюмки водки.

Саня! Ведь пожалеешь потом! Хочешь, прямо сейчас Алле позвоню?! Всего один звоночек! Алла сможет ее уговорить!

Пауза.

Саня…

АЛЕКСАНДР. Пожалею, не пожалею… Дело не в этом.

УХОБОТНОВ. А в чем?

АЛЕКСАНДР. Лучше выпьем.

УХОБОТНОВ. А толку? Я весь вечер только и делаю, что пью, а напиться у меня не получается. Я уже столько выпил, Саня! Сам не знаю, сколько… Не считал. Я уже должен быть, как этот валяться! (кивает головой на Спящего гостя) Знаешь, кому я завидую? Вот ему (снова кивает головой на Спящего гостя). Что может быть проще! Напиться! Нажраться! В хлам! И ничего не решать, ни о чем не думать…

АЛЕКСАНДР. Ты все уже решил, Олег.

УХОБОТНОВ. Я?! Решил?! Да я весь вечер, как Буриданов осел, между двумя кормушками овса, - а ты говоришь, что я что-то решил!

АЛЕКСАНДР. Да, ты. Решил. Знаешь, когда я это понял? Когда ты сказал: - "Ты только скажи, и я уйду!" Значит, ты все уже решил. Только боишься. Да, боишься…

УХОБОТНОВ. Чего я боюсь?

АЛЕКСАНДР. Не чего, а кого.

УХОБОТНОВ. И кого же я боюсь? Может, этих всех? (обводит рукой свадебный стол) Типа, - что они скажут? Или нашего каратиста боюсь?

АЛЕКСАНДР. Нет, Варикозова ты не боишься. И мнения окружающих ты тоже не боишься. Ты самого себя боишься, Олег.

УХОБОТНОВ. Самого себя?

АЛЕКСАНДР. На самом деле люди если кого и боятся, то лишь самих себя. Что окружающие?! Что их мнение?! А вот как ты будешь выглядеть в своих собственных глазах, - это куда страшнее!

Ухоботнов пристально смотрит в глаза Александру.

Давай лучше выпьем.

УХОБОТНОВ. Ты не прав, Саня… Если ты думаешь, что я переложил ответственность на тебя, - ты не прав.

АЛЕКСАНДР. Не задерживай.

УХОБОТНОВ. Вы оба мне дороги.

АЛЕКСАНДР (задумчиво). Не хотел бы я очутиться на твоем месте…

Выпивает. Следом за ним, помедлив, пьет Ухоботнов.

У тебя сигареты остались?

Ухоботнов протягивает пачку, Александр вытягивает одну

сигарету. Ухоботнов щелкает зажигалкой, но Александр берет

ее из руки друга, прикуривает сам, и возвращает зажигалку.

Ухоботнов принимает зажигалку, смотрит на нее, усмехается и

прячет в карман вместе с пачкой сигарет.

УХОБОТНОВ. Значит, - на этом все, Саня?

АЛЕКСАНДР. К чему слова?

УХОБОТНОВ. Забирай свои игрушки, и не писай в мой горшок? (внезапно) Саня! А хочешь, я все брошу к чертовой матери?! И все будет по-прежнему! А?!

АЛЕКСАНДР. По-прежнему уже никогда не будет, Олег. Ты это сам прекрасно понимаешь.

УХОБОТНОВ. Да что вы все сегодня заладили, - сам понимаешь, сам понимаешь? А если не понимаю? Если я не хочу понимать?

АЛЕКСАНДР. Скорее, последнее.

УХОБОТНОВ (успокаивается). А ты жесток, Саня. Раньше в тебе этого я не замечал.

Александр молча затягивается сигаретой. Ухоботнов рывком

встает из-за стола.

Прощай.

Ухоботнов покидает дом Чупахиных. Александр тушит

окурок в тарелке и уходит в свою комнату. Через несколько

секунд возвращается с сигаретами, закуривает. Смотрит на то

место, где минуту назад сидел Ухоботнов, переводит взгляд на

Спящего гостя, быстро наливает водки и выпивает. Снова сидит

без движения и курит.

СЦЕНА 7

В дом возвращаются Мятлов, Карманов, Варикозов и Алебастров. Рассаживаются за столом.

КАРМАНОВ. Значит, все?

АЛЕКСАНДР. Значит, все.

КАРМАНОВ. Забирай свои игрушки, и не писай в мой горшок?

АЛЕКСАНДР. Смешно, но минуту назад тоже самое произнес Олег…

ВАРИКОЗОВ. К Алке своей побежал? Я всегда знал, что он трухлявый. Друга на бабу променял!

АЛЕБАСТРОВ. Твое счастье, Леха, что ты в такую передрягу не попадал. И, дай Бог, чтобы не попал.

ВАРИКОЗОВ. Тоже мне, проблема! Уж друга-то на бабу я точно не променяю!

АЛЕБАСТРОВ. Дай-то Бог.

ВАРИКОЗОВ. Пожалеет еще. Бросит его Алка, как… (осекается, взглядывает на Саню) Ну, короче, бросит. А идти-то некуда!

АЛЕБАСТРОВ. Всякое может случиться.

ВАРИКОЗОВ. Ну и черт с ним! А не выпить ли нам, господа офицеры? И закусить. Не знаю, как вы, а я проголодался.

КАРМАНОВ. Начет перекусить - я пас. Но выпить не откажусь. Но в темпе, мужики. Как бы на горизонте Ленка не появилась. Она мне устроит утро стрелецкой казни. Да и всем остальным достанется. (Александру) Сестра у тебя, как спичка! И загорается вмиг, и сгорает быстро. Но запалить может всю квартиру!

Быстро наливает всем. Все берут рюмки.

Давай, Саня! Нос не вешай, жизнь на этом не заканчивается! Главное, не киснуть. Встретишь еще…

АЛЕКСАНДР. Боюсь, что нет.

КАРМАНОВ. Да ну, ерунда! У меня, думаешь, по молодости не было? Еще как было! Тоже думал, что все кончено. А потом Ленка появилась. И все забылось. Клин клином вышибают (на несколько секунд смолкает). Недавно встретил ее… Ну, ту, в общем… Расползлась, растолстела… И чего, думаю, страдал?

АЛЕКСАНДР (с надеждой). И что, - ничего не почувствовал?

КАРМАНОВ. Абсолютно.

АЛЕБАСТРОВ. Значит, не любил.

КАРМАНОВ. Опять двадцать пять! Еще как любил. Я что, не знаю, что это такое? Так, ускоряемся, мужики! Водка стынет! Если Ленка выйдет, она не только мне, но и вам кирдык устроит!

Все стукают рюмками, и выпивают.

АЛЕБАСТРОВ. А что это такое?

КАРМАНОВ. Ты это о чем?

АЛЕБАСТРОВ. Ну, ты сказал, что знаешь, что такое любовь.

КАРМАНОВ. Спросил бы что полегче. Что такое… Тут без ста грамм не разберешься.

ВАРИКОЗОВ. Точно… Господа офицеры! С вашего разрешения!

Берет бутылку и снова разливает. Все поднимают рюмки.

А я так думаю, - нет никакой любви. Не верю я в нее.

МЯТЛОВ. Так нет, или не веришь?

ВАРИКОЗОВ. Не верю. А если не верю, - значит, ее нет.

МЯТЛОВ. Логично.

ВАРИКОЗОВ. Просто я наблюдательный! Куда ни посмотришь, - везде одно и то же. Сначала в любви клянутся, потом оба гулять начинают.

КАРМАНОВ (Варикозову). Остынь, наблюдательный ты наш! (Александру). Ты лучше его спроси! (показывает на Мятлова) Он писатель, ему лучше знать. Но сначала выпьем.

Все незамедлительно выпивают, и закусывают. Варикозов

накладывает себе в тарелку всего понемногу и принимается

жадно поглощать пищу. Остальные едят вяло. Александр к

тарелке даже не притрагивается.

А то пристали к бедному старому нигеру, - ты знаешь, что такое любовь, да ты знаешь, что такое любовь?.. А я знаю только, что наше дело маленькое! Кирпич есть, - цемента нет. Цемент есть, - кирпича нет. Сидим, курим.

СЦЕНА 8

АЛЕКСАНДР. Дядя Андрей.

МЯТЛОВ. Что?

КАРМАНОВ. Ты дурачка из себя не ломай! Давай отдувайся. Раз ты писатель, то ты лучше других должен знать, что такое любовь.

МЯТЛОВ. Уже лет пятнадцать, с тех пор, как я получил некоторую известность, я только и слышу, - вот ты писатель, а скажи нам, что, как и почему, ты должен знать.

КАРМАНОВ. А как иначе, дружище? Назвался груздем, полезай в кузов. В смысле, - если ты пишешь о людях, значит, ты лучше других должен знать о человеке и его чувствах.

МЯТЛОВ. Это одно из главных заблуждений насчет нашего брата писателя. На самом деле всякий писатель, при условии, что он настоящий писатель, пишет только о самом себе. И ни о ком другом. И все персонажи его, - это он сам. Поскольку только о самом себе человеку известно все. Точнее, почти все. Или, лучше, - больше, чем о других людях.

КАРМАНОВ. Цену себе набиваешь?

Варикозов отодвигает тарелку, откидывается на спинку

дивана, и закрывает глаза. Тут же открывает, но через секунду

опять закрывает глаза.

МЯТЛОВ. Ничуть. Когда-то очень давно я написал, что если чужая душа потемки, то своя - вдвойне… Но это ради красного словца написано, хотелось читателя поразить эдаким парадоксом… Хотя, и в этой фразе, несомненно, есть доля истины. В том смысле, что чаще всего характер человека так и остается нераскрытым до конца. Только потому, что судьба не поставила его в такие условия, где выстоять и не сломаться - задача почти непосильная. И все же, - только самого себя человек знает лучше других.

КАРМАНОВ. Нет, ты не прячься! Тебе задали вопрос, - так будь добр, отвечай на него.

МЯТЛОВ. Причем здесь, - не прячься?

АЛЕКСАНДР. Тетя Надя говорит, что нет никакой любви… Может, она права, дядя Андрей?

КАРМАНОВ. Нашел, кого слушать! Да она же дура набитая! Строит только из себя! Слушайте, мужики! А я ведь окосел… (восторженно) Точно окосел! Вот бы сейчас сюда эту дуру, - уж я бы ей показал! Как волка тряпочного на куски! Ух, как я зол!

МЯТЛОВ. Ты не прав, Виктор. Таймухина - женщина умная. И злая. Или наоборот?

КАРМАНОВ. Дура она фарфоровая!

МЯТЛОВ. Может, это и глупо, но мне почему-то кажется, что ум и злость - практически синонимы. Во всяком случае, всегда идут рука об руку. Не знаю, как остальные, а я очень редко встречал людей одновременно умных и добрых. Даже пальцев на одной руке, - и то перебор будет. Зато злые и умные мне встречались сплошь и рядом. Точно ум - всего лишь реакция людей на жизнь. И чем крепче жизнь прикладывает людей, тем злее они становятся… И умнее. Глупая теория, наверное.

КАРМАНОВ. Нашел, кого оправдывать!

МЯТЛОВ. А что делать, если оправдание чужой жизни - одна из составных моей профессии? Другие оправдывают только свою жизнь, а я, кроме своей, еще и чужие.

КАРМАНОВ. Опять блудишь? А ты отвечай, когда к тебе разговаривают!

Замечает спящего Варикозова, толкает его.

Не спи, замерзнешь!

ВАРИКОЗОВ. (вздергивается, очумело мотает головой). А?! Что?! (снова засыпает)

КАРМАНОВ. Ну, дайте человеку поспать! (Мятлову) А ты не отвлекайся. Перекрестный допрос еще не окончен.

МЯТЛОВ. Но как ответить на этот вопрос, Виктор, если он сродни вопросу о существовании Бога? Человеческая логика тут совершенно бессильна. Можно найти массу доказательств существования любви… Или Бога. И тут же найти тьму тьмущую аргументов против.

В любовь, как и в Бога, можно только верить. Или, наоборот, - не верить. Но вот что, Саня… Лучше - верить. Иначе - пустота! И саморазрушение. Пусть даже нет никакой любви, а только инстинкт размножения и тому подобное, но лучше верить в любовь… И в Бога.

КАРМАНОВ. Наговорил, - как надымил: хоть топор вешай! Ты отвечай прямо, - есть любовь или нет?

МЯТЛОВ (раздраженно). Отвяжись.

КАРМАНОВ. Не отвяжусь. Широкая общественность требует! И желает знать!

Толкает похрапывающего Варикозова.

Эй, широкая общественность, просыпайся!

МЯТЛОВ. Оставь ты человека в покое! Пусть спит.

КАРМАНОВ. А ты сначала мне ответь, а потом я его оставлю в покое (опять толкает Варикозова). А то укушу!

МЯТЛОВ. Укусит, укусит… (Смеется) Ну, что с тобой делать, Витька?!

КАРМАНОВ. А, вспомнил, Бобков, зачем я тебя ищу! Я тебя, Бобков, ищу для того, чтобы убить! Я тебя, Бобков, знаешь, как убью? Сначала я тебя вот так убью! Потом я тебя вот так убью! А потом я тебя…

МЯТЛОВ. Ну, начинается!

КАРМАНОВ. Продолжение следует.

Берет со стола бутылку, начинает разливать.

СЦЕНА 9

Появляются Карманова и Алебастрова.

КАРМАНОВА. Опять пьют… Ну, сколько можно?

КАРМАНОВ (продолжает разливать). Лена, мы тут решаем глобальную проблему! Без ста грамм не разберешься. Леха, подтверди! (толкает спящего Варикозова) Видишь, как человек от проблем устал!

АЛЕБАСТРОВА. И не мудрено, - третий час ночи уже. Вы бы легли спать, мальчики.

КАРМАНОВА. Какую еще проблему?! Оставь бутылку в покое, Виктор.

КАРМАНОВ. Трубку положь! Кому говорю, - положь трубку! (ставит бутылку на стол)

Карманова громко вздыхает. Карманов пристально смотрит

на нее.

Лена, скажи мне, только честно, - ты меня любишь?

КАРМАНОВА. Что?!

КАРМАНОВ. Ты меня любишь?

КАРМАНОВА. Ты это серьезно?

КАРМАНОВ. Серьезней некуда.

КАРМАНОВА. Нашел время и место.

КАРМАНОВ. Ты только ответь, и я отстану.

КАРМАНОВА. Если бы не любила, тогда бы не жила с таким охламоном, как ты!

КАРМАНОВ (Александру). Видишь, Саня?! А ты говоришь! (Мятлову) И ты тоже, умник! Видишь, даже такого ушлепка, как я, любят! Вставай, Фома неверующий! (толкает Варикозова) Спит!

АЛЕБАСТРОВА. Лучше бы вам всем лечь спать.

КАРМАНОВ. Я бы рад, да места нет.

АЛЕБАСТРОВА. Как это нет? Кто-нибудь здесь ляжет. В комнате Сани положим матрасы. Мы с Леной в кухне. Там уголок, и раскладушку расставим. В тесноте, да не в обиде.

КАРМАНОВ. Нормально устроимся, Киса! Там, на коврике, в прихожей… (встает и, покачнувшись, хватается за стол). Меня, кажется, качнуло?

КАРМАНОВА. Оно и немудрено.

КАРМАНОВ. Опять эти заключенные перепились, и тюрьму раскачивают…

КАРМАНОВА. Сережка, помоги!

Вместе с Алебастровым Карманова уводит мужа в комнату

Александра. Возвращаются.

Теперь этого (показывает на Варикозова).

АЛЕБАСТРОВ. Я думаю, не стоит. Пусть здесь спит. Просто уложить его на диване, и все.

Укладывает Варикозова на диване.

Вот так.

АЛЕБАСТРОВА. Ты, Андрей, где ляжешь?

МЯТЛОВ. Я пока посижу здесь, Галя. А потом лягу. Или такси вызову.

АЛЕКСАНДР. Если вы на меня, дядя Андрей, смотрите, то зря. Ложитесь, все ложитесь, на меня не обращайте внимания.

АЛЕБАСТРОВА. А ты?

АЛЕКСАНДР. Мне спать не хочется, тетя Галя. Посижу. Этим я не мешаю (показывает на Варикозова и Спящего Гостя).

АЛЕБАСТРОВ. Так не пойдет, братишка. Сейчас - ночь. А ночь время опасное.

АЛЕКСАНДР. А если я хочу побыть один?

АЛЕБАСТРОВ. Успеешь еще. Времени впереди - целая жизнь… Мама, ты иди спать. И ты, Лена.

АЛЕБАСТРОВА. А вы как же?

МЯТЛОВ. А мы пока посидим.

АЛЕБАСТРОВА (Кармановой). Лена, ты как на это смотришь?

КАРМАНОВА. (думает) Пойдем, тетя Галя.

Алебастрова и Карманова уходят в кухню.

СЦЕНА 10

АЛЕКСАНДР. Нет, правда, вы на меня не смотрите, ложитесь.

МЯТЛОВ. Я бы и рад, Саня, если честно. Но в такие минуты человека оставлять одного нельзя. Одиночество может оказаться настолько непереносимым… В общем, мало ли что.

АЛЕКСАНДР (усмехается). Не бойтесь, дядя Андрей, я такого удовольствия ей не доставлю! Назло. Я… Я ненавижу ее!

АЛЕБАСТРОВ. То ненависть пытается любить, или любовь мечтала б ненавидеть?

МЯТЛОВ. Северянин, кажется?

АЛЕБАСТРОВ. Он. Минувшее я жажду возвратить, но, возвратив, боюсь его обидеть. Боюсь его возвратом оскорбить…

МЯТЛОВ (кривит ухмылку). Давно я стихов не читал… И, самое смешное, - даже не вспоминал. Точнее, - самое страшное! А ведь начинал со стихов… Как и всякий прозаик.

Но до стихов ли сейчас? Только работа, работа… Какие стихи, к черту? Если я к литературе давно отношусь, как к работе? Встаю, сажусь за компьютер, и до пяти, с перерывом на обед. Ну и, выходные, само собой. Все как положено в трудовом законодательстве. И опять оправдание, опять… Слушай, Сергей, можно вопрос?

АЛЕБАСТРОВ. Конечно, дядя Андрей.

МЯТЛОВ. (задумывается) Нет, сейчас не место… Да и надо ли? Все и так ясно. Виктор прав, прав… Эх, где мои семнадцать лет! На Большом Каретном… Профукал все! (снова задумывается) Вот что, Саня. Ты спрашивал меня о любви, но мне не дали договорить. Немного, но, может, для тебя это окажется важным. А может, и нет. И все-таки.

Я не знаю, Саня, есть любовь на свете или же люди придумали ее, чтобы оправдать свою жизнь. Как придумали массу других красивых слов. Но я верю в любовь! Понимаешь, - просто верю, что она есть! Как есть Бог. Как есть дружба, Родина… А если верю, - значит, она существует! И ты верь, Саня! Без этого - пропадешь. Без этого - пустота, распад атома. Кажется, что это всего лишь слова, мишура, но без этих слов жить очень трудно, поверь мне, Саня. Кому как, конечно, люди разные, но лучше верить… Нет, не так.

Я, Саня, знаешь, почему верю? Потому, что не хочу быть животным. Я хочу верить, что у меня душа есть, а не только это тело. Эта груда костей и мяса. Без души я кто? Только биоробот. Очень сложный и ладно устроенный, но только биоробот… И только душа делает меня человеком. Душа, которой меня наделил Бог! И дал мне возможность не только думать, но и страдать, и радоваться… Чувствовать! Любить! Женщину, Родину, ребенка, мать… И ненавидеть! Врагов, предателей, всю нечисть, всю мразь!

АЛЕБАСТРОВ. То есть, дядя Андрей, получается, что ваша вера больше от разума?

МЯТЛОВ. Скорее, от безысходности… Если нет Бога, если нет любви, - значит, нет души. А тогда - зачем я? Не зачем - я живу, а вообще, - зачем я? Не хочу быть животным! Не хочу безцельности! И безысходности тоже не хочу! Давайте, выпьем, что ли?

АЛЕБАСТРОВ. Я не против.

АЛЕКСАНДР. Я - тем более.

МЯТЛОВ. Редкое единодушие.

Мятлов наливает всем.

Впрочем, когда и кто у нас отказывались выпить? Иль не в Рассее-матушке живем?! Давай, Саня! Глупо, конечно, говорить, все это слова, слова… Грош им цена. Кому, как не мне, не знать об этом? И все-таки! Будь мужиком! Не уподобляйся! Может, вся наша беда в том, что мужиков настоящих почти не осталось?! А, ребята?! Тех, кто еще обладает мужеством противостоять жизни?! Давайте!

Мятлов, Александр и Алебастров выпивают.

К чему это я? И вообще, на чем остановился?

АЛЕКСАНДР. Дядя Андрей, у вас глаза закрываются.

МЯТЛОВ (смеется). Что есть, - то есть. Хоть спички вставляй.

АЛЕКСАНДР. Может, вам лучше лечь спать?

МЯТЛОВ. Может быть.

АЛЕКСАНР. Так давайте, я вас в свою комнату отведу. Там и ляжете.

МЯТЛОВ. Пожалуй, так будет лучше.

Александр уводит Мятлова в свою комнату. Мятлов на

пороге гостиной оборачивается.

Сергей, ты Саню не бросай.

СЦЕНА 11

Александр возвращается в гостиную, садится.

АЛЕКСАНДР. Спасибо, Сергей.

АЛЕБАСТРОВ. За что?

АЛЕКСАНДР. За то, что еще не спишь.

АЛЕБАСТРОВ. А разве могло быть иначе?

АЛЕКСАНДР. Еще пять минут назад мне хотелось остаться одному. А теперь чувствую, что не могу я один… Может, выпьем?

АЛЕБАСТРОВ. Можно. Но сразу предупреждаю, братишка, что лучше тебе этим делом не увлекаться. Спиваются те, кто пьет с горя.

АЛЕКСАНДР. Но выпьешь, и как будто легчает.

Наливает себе и Алебастрову.

На время.

АЛЕБАСТРОВ. Знаю. Но это обман.

АЛЕКСАНДР. Сегодня я услышал, что жесток.

АЛЕБАСТРОВ. От кого?

АЛЕКСАНДР. От Олега. Я его вынудил уйти. Для чего пришлось его оскорбить.

АЛЕБАСТРОВ. Зачем?

АЛЕКСАНДР. А зачем усложнять человеку жизнь? Третий лишний. Что скажешь?

АЛЕБАСТРОВ. Жизнь покажет.

АЛЕКСАНДР. Опять эта универсальная формула.

АЛЕБАСТРОВ. Годная на все случаи жизни… Но я и впрямь не знаю, чем тебе ответить, Саня.

АЛЕКСАНДР. И никому, никому нет дела до меня… Одни разговоры и маски! А загляни - каждый о своем.

АЛЕБАСТРОВ. Ошибаешься, Саня. Все сочувствуют тебе, понимают, как тебе тяжело, но вот помочь тебе никто не может. Даже я. Хотя я прожил в твоей шкуре почти десять лет.

АЛЕКСАНДР. А почему не пришла Валя?

АЛЕБАСТРОВ. Многие не пришли. Большинство… Валя просто побоялась.

АЛЕКСАНДР. Чего?

АЛЕБАСТРОВ. Увидеть со стороны свой поступок десятилетней давности. Вернее, его последствия… Признаться, я и сам не хотел приезжать сюда, но потом подумал, что, может, смогу тебе чем-то помочь.

АЛЕКСАНДР. А сам сказал, что ничем мне помочь не сможешь.

АЛЕБАСТРОВ. Это в общем смысле. Но поддержать, а хотя бы и разговором… Я до сих пор благодарен одному моему другу, хотя наши дороги давно разошлись, что он оказался со мною рядом в такую же ночь. Иначе неизвестно, сидел бы я с тобою рядом в эту минуту.

АЛЕКСАНДР. Так больно было?

АЛЕБАСТРОВ (невесело усмехается). Мы до сих пор не выпили.

АЛЕКСАНДР. А сам говорил.

АЛЕБАСТРОВ. Сегодня можно. Давай.

Выпивают.

Время лечит, - расхожая истина! Но она верна. Все раны рубцуются, в том числе и душевные. Но, иногда, случается, эти раны вскрываются, и тогда… И тогда… (склоняет голову, а когда поднимает, глаза прищурены и блестят) Вскоре после того, как мы встретились с Валей снова, мне в руки попал альбом с ее фотографиями того периода, где меня рядом с нею уже не было. До этого мне казалось, что боль утраты ушла насовсем, тем более, что к тому времени у нас с нею все наладилось, но при взгляде на эти фотографии я точно снова очутился в шкуре того мальчика… (молчит) Я ужаснулся тогда, как, каким образом я смог прожить с этой болью первый год, самый трудный… Вот почему я сижу рядом с тобой.

АЛЕКСАНДР. Ты хочешь сказать, что так будет и завтра, и послезавтра?

АЛЕБАСТРОВ. Не знаю. Все, что я сказал тебе, это правда. Но это моя правда, понимаешь? А какова твоя правда, Саня, мне неизвестно. Быть может, ты, как и я, будешь искать ее лицо в толпе каждую минуту, и вздрагивать будешь, когда покажется, что увидел… А может, наоборот, ты скоро забудешь ее, найдешь новую… Или, вообще, ту, которую каждый из людей ищет всю жизнь… Некоторые счастливчики, правда, находят рано, но большинство ищут всю жизнь и не находят. Не знаю. Но пусть лучше твоя правда окажется другой. Потому что куда больнее тем, кто находит слишком рано и теряет затем на всю жизнь!

Пауза.

Саня, я у тебя видел кассету с альбомом "Королевство Кривых" группы "Пикник" (показывает в сторону музыкального центра). Давай, я поставлю тебе одну песню… Собственно, там и нужен-то последний куплет. Вернее, последние две строчки…

Александр молча кивает головой. Алебастров выключает

СД-проигрыватель и включает магнитофон. Звучит песня

группы "Пикник" "Себе не найдя двойников". Александр

и Алебастров слушают песню. Как только песня заканчивается,

Алебастров выключает центр.

Именно так, Саня, как в последнем куплете... (повторяет) И жить нам приходится снова, себе не найдя двойников…

АЛЕКСАНДР. Это без вариантов?

АЛЕБАСТРОВ. Если твоя правда похожа на мою, - то да.

АЛЕКСАНДР. Спасибо, утешил…

АЛЕБАСТРОВ. Было бы лучше, если соврал?

АЛЕКСАНДР. Так может, мне лучше было бы воспользоваться советом Олега?

АЛЕБАСТРОВ. Кто знает? Самое страшное при расставании с женщиной, - это ее глаза. В которых еще вчера была любовь, а сегодня - равнодушие. Даже ненависти в этих глазах нет, понимаешь, Саня, только равнодушие!

АЛЕКСАНДР. Значит, не стоит?

АЛЕБАСТРОВ. Не знаю. Решать тебе… Знаешь, я Олегу сказал, что как бы он ни поступил, он все равно пожалеет о своем поступке. Потому, что утраченного не вернуть, а реальность всегда и разительно отличается от нашей мечты... Помнишь, тут Виктор рассказывал, что встретил свою первую любовь?

АЛЕКСАНДР. Да.

АЛЕБАСТРОВ. А не заметил, с какой интонацией он говорил?

АЛЕКСАНДР. Нет… Не помню.

АЛЕБАСТРОВ. Зря. Главное, не то, что говорят люди, а как они говорят. Интонация важна, понимаешь! Виктор все равно жалеет о том, что не случилось, не сбылось когда-то… Любит или не любит свою первую любовь, я не знаю, но жалеть - жалеет.

АЛЕКСАНДР (решительно встает). Тогда я пошел!

АЛЕБАСТРОВ. Прямо сейчас, ночью?

АЛЕКСАНДР. Прямо сейчас, ночью! Иначе я никогда не пойду!

АЛЕБАСТРОВ (встает). Подожди, я с тобой.

Александр и Алебастров выходят из гостиной, но на пороге

Александр останавливается и возвращается к столу. Наливает

водки.

Сто грамм для храбрости?

АЛЕКСАНДР. Ага!

Пьет.

Пошли!

Александр и Алебастров покидают дом Чупахиных.

СЦЕНА 12

После ухода Александра и Алебастрова проходит две-три минуты, и просыпается Спящий Гость.

СПЯЩИЙ ГОСТЬ (садится в кресле, жмурится, охватывает ладонями голову). Ох, ты.… Ох!

Спящий гость видит перед собой на столе бутылку водки,

несколько секунд заворожено смотрит на нее, хватает,

зажмуривает глаза, открывает, торопливо наливает

сначала в рюмку, потом переливает из рюмки в бокал, и

добавляет из бутылки.

Уф! (выпивает в несколько глотков) Уф! (морщится, его передергивает) У-у-ф… (наконец оглядывается, видит спящего на диване Варикозова, осторожно трясет его за плечо) Эй, друг! Братишка! Проснись! Не просыпается… Где это я? (задумывается, начинает рассуждать вслух) Значит, так. Это чужой дом… Но чей? Нет, не так. У племянницы свадьба. Ага. Значит, я на свадьбе (глядит на часы). Ага, три. Дня или ночи? (глядит в окно) Значит, ночи. А, теперь все понятно. У жениха в доме… Уф-фу-фу… Интересно, что я на этот раз отчебучил? (молчит) Ну, и пускай. Лучше еще выпить (смеется). Подумаешь, напился! (снова наливает в бокал) Семь бед, - один ответ. Все равно, как всегда, будут ругать.

Выпивает и некоторое время сидит молча. Потом вдруг

вздрагивает и оглядывается

Елки-палки с этими свадьбами! Вчера "Спартак" на кубок УЕФА играл, а как сыграл, я не знаю! (тормошит Варикозова) Эй, друг! Проснись! Ты не знаешь, как вчера "Спартак сыграл?.. Проснись! Не просыпается. Где бы узнать, как "Спартак" сыграл? Где? (поворачивается к зрительному залу) Никто не знает, как вчера "Спартак" сыграл?

Занавес